Зеленая смерть
Шрифт:
— Ордена бычачьего хвоста первой степени на муаровой ленте.
Джимми отбивался от «награды» и руками и ногами, визжал, как недорезанный поросенок, но они его загнали в какой-то угол, и таки повесили ему на грудь свой орден, довольно искусно, надо признаться, сооруженный из кончика бычачьего хвоста, каких-то обрезков жести от ящиков с консервами и петушиных перьев.
Потом все поздравляли Джимми «с орденом и чином», и выливали ему на голову по ковшу холодной воды, покуда бедняга не вымок насквозь и не взмолился о пощаде.
Досталось и моим водолазам: к тем явилась депутация из пяти посланцев от самой ее величества «Зеленой смерти» требовать отчета, как они, водолазы, осмеливаются спускаться на дно морское и тревожить косточки Ее Величества?
«Зеленую смерть» изображал нарядившийся в балахон наш повар, датчанин Гансен.
И черт их знает, этих больших младенцев, до какой степени они изобретательны в подобных случаях?!
Так, Гансен сидел на троне, сооруженном из пустой бочки и пары досок. Его балахон был ярко зеленого цвета. А его голова…
Признаться, я и сам попятился, увидев его голову!
Канальи ухитрились препарировать череп убитого ночью быка, выкрасили тоже в зеленый цвет вплоть до рогов и нацепи на башку Гансена или, правильнее, подняли над его головою эту устрашающую штуку на каком-то шесте.
В общем, «Зеленая смерть» оказалась и внушительной и пренелепой…
А кругом трона выплясывали «подданные Ее Величества»: гигантский краб, акула, меч-рыба, морской паук, он же Марк Матис на ходульках, и так далее.
Все это визжало, кувыркалось, дудело, свистело и орало на всевозможных языках.
Вы, может быть, подумаете:
— На кой же черт капитан Смит позволял своим матросам, так сказать, дурака валять?..
А я вам на это отвечу просто:
— Я видел, что все россказни о «Зеленой смерти» таки навели на моих людей некоторое уныние, что ли, развили нервность.
И надо было во что бы то ни стало поднять дух команды. А то, чего доброго, ведь команда могла и отказаться от исполнения своих обязанностей.
Знаете вы, что такое бунт на корабле, да еще в таких водах?
То-то и оно!
Нет, уж лучше пусть мои ребята побеснуются, отведут душу. Беды в этом нету.
Празднество «закончилось появлением» посольства «Зеленой смерти» в моей каюте.
Посольство поздравляло меня, как командира судна, с прибытием в воды, подвластные «Зеленой смерти».
Я учтиво поблагодарил за поздравление и осведомился, какой именно напиток предпочитает за своим столом Ее Величество?
— Кроме шампанского, ничего не пьет. Но ради первого знакомства согласна и на бутылку рому!
— Выкатить маленький бочонок! — распорядился я.
И «посольство», заявив от имени своей владычицы полное уважение и готовность оказывать услуги во всех случаях и при всяких обстоятельствах, удалилось на палубу, где сейчас же и началось распитие подаренного мною бочоночка рому.
Словом, весь этот день у нас прошел, как говорится, без толку для работы, но зато и без всяких приключений, а к вечеру мои матросы так разогрелись, что если бы, в самом деле, сама мифическая «Зеленая смерть» показалась, то они приняли бы ее за замаскированного повара и наложили бы крепкими кулаками по загривку…
Утром следующего дня, едва только рассвело, я поднял на ноги всю команду.
— Ну, ребята! Побаловались, пошутили, пора и честь знать! Не стоять же тут нам вечно? — сказал я. — День простоя, сами знаете, обходится мне не меньше, как фунтов двадцать. А за все это время вытащили мы на борт «Сузи» раковин всего на все фунтов на десять. Пора и честь знать.
— Да разве за нами остановка? Да разве мы что? — сконфуженно оправдывались мои молодцы.
— Так за работу! Гэй, водолазы! Готовься к спуску!
Водолазный бот на воду!
Перазич! Ты будешь на боте. Я сам спущусь с первой партией!
И работа закипела.
До полудня мы, во-первых, здорово-таки расчистили пролом в боку «Джессики», разворотили дыру настолько, что теперь пара водолазов могла беспрепятственно входить в трюм судна одновременно и вытаскивать оттуда груз, и при этом я лично позаботился о том, чтобы были сбиты и завернуты в сторону острые осколки железной обшивки борта: ведь сами знаете, долго ли до греха? При неосторожном движении водолаз может порвать свой прорезиненный костюм о какой-нибудь гвоздь или какой-нибудь шпиль, и вода проникнет внутрь, задушит человека.
Хорошо еще, если он вовремя даст сигнал, и люди, сидящие в боте, успеют вытащить его наружу! А то пропал человек ни за понюшку табаку!
Во-вторых, при моей помощи, водолазы успели вывалить из трюма на морское дно несколько центнеров раковин, а я нагрузил штук десять ковшей.
В общем, по моему мнению, если бы работа шла так же успешно, как в этот день, «Сузи» не пришлось бы особенно долго стоять у этих опасных берегов: в неделю, самое большее, работу можно было покончить, вытащить наружу, опростав трюмы «Джессики», все, что заслуживало быть вытащенным, а там поднять якорь, развести пары, и гайда по домам…
Но кто на море работает, тот не должен очень полагаться на удачу.
Сегодня море в одном настроении духа, завтра — в другом.
Сегодня оно милостиво к моряку, завтра, Бог один знает, почему, оно разозлится, рассвирепеет и пойдет качать.
Так вышло и с нами. К вечеру Перазич доложил мне, что барометр угрожающе падает.
Посмотрел я на небо, ох, не нравится оно мне!
До заката еще далеко, а все небо словно выцвело, побледнело, и словно какие-то нити тянутся по нему с юга на север, будто призраки легионами мчатся в недосягаемой выси…