Зеленоглазое чудовище. Венок для Риверы
Шрифт:
— Эндрю, ты сделаешь это, да? Ты поговоришь с ним? Он такой ласковый мальчик, и я люблю его до безумия. Но он бывает таким утомительным. О Лем, дорогой…
Она вскочила на ноги так легко и свободно, словно девочка, потому что открылась дверь и к столу двигался теперешний отчим Эндрю. Миссис Прайд подбежала к нему и обвила руками. Она была крошечная, а он огромный — массивный тип красавца военного с доморощенным английским акцентом, производивший впечатление Pukka Sahib’a из Британской Raj’и [43] , но который в действительности, насколько знал Эндрю, не добирался до Британской Империи ближе маленькой вспомогательной
43
Настоящего Господина из Британской Империи (инд.).
— Лем, дорогой, где же ты был? Я ждала тебя к трем.
— Извини, цыпленок. Обедал с приятелем. Потом, по дороге назад, я посмотрел ту милую французскую картину, что в Париже пользовалась таким успехом, ту, которая тебе очень нравилась. Я решил, что должен взглянуть.
Лем Прайд нагнулся и поцеловал ее в щеку. Его усы вытянулись в грубовато-добродушной майорской улыбке.
— Заждалась меня, цыпленочек?
— О Лем…
Он повернулся и увидел Эндрю. Лем выглядел слегка смущенным; и всегда, когда он видел Эндрю, он выглядел так, будто тот поймал его на чем-то.
— Привет, Эндрю, дружище.
— Эндрю уже уходит, — сказала миссис Прайд. — Одно невеселое дельце, но все проясняется.
Пока Эндрю шел к двери, мать заталкивала Лема на тахту рядом с чайным столиком, щебеча, прелестно улыбаясь, используя всю свою артиллерию очарования. Эндрю никогда раньше даже в голову не приходило, что она могла оказаться способной на любовь. Впервые в своей жизни он обнаружил у себя чувство почти жалости к ней.
Но вскоре, спускаясь в лифте, он вернулся к мысли о Неде. Хотя это и было год назад, тот случай, когда Нед пытался занять у матери денег, отвратительно живо помнился ему. Желая держаться наравне с какими-то актерами в Лас-Вегасе, Нед напился и как идиот проиграл в крэп больше, чем мог себе позволить. Он попытался позвонить Эндрю, но их с Маурин не было дома. Тогда он позвонил миссис Прайд, в ее медовый месяц, в отель Беверли Хиллз; результат был предсказуем. На следующее утро богатая и почтенная бразильская вдова, которая жила в его отеле, обвинила Неда в краже алмазного браслета.
Эндрю полетел в Вегас. Отель так же сильно желал замять это дело, как и он. В конце концов Нед признал, что браслет у него; Эндрю заставил вернуть браслет и уговорил мадам Да Коста держать рот на замке. Еще он заплатил карточные долги, использовав деньги, имевшиеся в достаточном количестве, так как были отложены им, как ни забавно, на покупку алмазного браслета для Маурин.
Перед лицом грозного, разгневанного Эндрю Нед подобающим образом раскаивался; но, будучи Недом, он считал само собой разумеющимся, что его брат появится из ниоткуда и все устроит. Он расплывался в своей глуповатой детской улыбке, которая, несмотря на годы, все еще имела для Эндрю тот доводящий до бешенства и обезоруживающий оттенок, как и тогда, когда Неду было девять лет и он умудрился разбить вдребезги свой новый велосипед.
— Ну, теперь все в порядке, я полагаю. Но… знаешь что, Дрю? Старая корова Да Коста сама дала мне чертов браслет. Дорогой милый мальчик, сказала она, возьми немного этих драгоценностей и заплати свои маленькие долги. Я подумал, что это типичный напыщенный бразильский жест, поэтому схватил браслет, поцеловал ее толстую ручку и сказал: «Ваш покорный слуга, сеньора». Конечно, она была слепа в тот момент. Бурбон со льдом. Я думаю, учитывая тяжелое похмелье, она просто забыла этот романтический эпизод, а я слишком джентльмен, чтобы подталкивать ее память.
Эндрю
И для Неда, который в двадцать три года еще не усвоил основных принципов общепринятой морали, сентиментальное предложение пьяной пожилой женщины казалось совершенно приемлемым.
— Дрю, не рассказывай Маурин.
— Она уже знает. Она была как раз на другом телефоне, когда ты звонил.
— Это ее вывело из себя, наверное? — Да, конечно. Маурин и раньше никогда не замечала особого обаяния в Неде, а после этого она пресытилась им надолго.
— Скажи ей, что я верну деньги. И, Дрю, будь спокоен. Я не собираюсь делать никакой другой глупости вроде этой.
— Для тебя же лучше.
— Я не буду. Клянусь. Чтоб у меня отвалилась селезенка.
Это была их самая секретная и священная клятва, пока они были детьми. Лифт выпихнул Эндрю в вестибюль Плацы. Не обманывал ли он себя по-страусиному, поверив, что выпадением селезенки Нед скрепил свое обещание?
Когда он вернулся домой, Маурин не было. Он знал, что беспокоиться нелепо. Кто угодно из двух десятков друзей мог позвонить ей и соблазнить приехать. Но они должны сегодня идти к Биллу Стентону — когда это? Он отправился в ванную комнату и справился с открыткой, приклеенной к зеркалу. Семь тридцать. Эндрю позвонил брату. Ответил какой-то мужчина, который сказал, что он — гость. Неда не было. Не может ли он передать сообщение? Эндрю сказал, что их с Маурин не будет дома допоздна, но попросил, чтобы Нед с утра первым делом позвонил им. Он плеснул немного в стакан и, взяв выпивку с собой в ванную, принял душ.
Он не успел вытереться, когда зазвонил телефон. Эндрю вбежал в спальню, убежденный, что это Маурин.
В трубке послышался легкий и довольно приятный молодой женский голос:
— Дома ли миссис Джордан — Маурин Джордан?
Эндрю ответил, что ее нет.
— А вы ее муж?
— Да.
— Возможно, вы обо мне знаете, я Розмари Тэтчер.
Он знал ее. Розмари Тэтчер была двоюродной сестрой Маурин. Их матери были сестрами, и, когда родители Маурин погибли в автомобильной катастрофе, Тэтчеры взяли Маурин к себе на несколько лет в Лос-Анджелес, когда той было пятнадцать лет. Недавно мистер Тэтчер, который был очень богат, в интересах дела перенес свое главное управление в Нью-Йорк, и они снова стали занимать достаточно большое место в жизни Маурин в качестве дяди Джима и тети Маргарет. Розмари, однако, Эндрю никогда не видел. Последние два года она жила за границей, заканчивая школу в Лозанне.
Эндрю сказал:
— Розмари Тэтчер? Конечно. Я не знал, что вы в городе.
— Я только вчера вернулась. И смертельно хочу увидеть Маурин и познакомиться с вами. Когда она придет?
— Я жду ее с минуты на минуту.
— Тогда не будет ли слишком неудобно, если я сейчас загляну к вам?
— Конечно нет. Я уверен, Маурин будет рада видеть вас.
— Я не стану задерживаться. Я все равно не смогла бы. Кстати, вы не возражаете, если родители заедут к вам забрать меня? Мы собираемся поужинать вместе.
Он сказал, что им будет очень приятно. Она пообещала быть через полчаса и положила трубку. Только Эндрю успел переодеться, как услышал скрежет ключа Маурин в замке. Он поспешил в гостиную; она шла к нему, снимая норковое пальто, которое он подарил ей на их первую годовщину.
Как всегда, когда Эндрю видел ее, ему казалось, что его сердце выскочит, и все мучительные беспокойства ревности исчезали, как ночной кошмар при пробуждении.
— Энди, милый. Я ужасно задержалась, очень сожалею. Это безумие, но одна подруга позвонила мне. Она только что из Вест-Индии.