Зеленые глаза викинга
Шрифт:
Потом, со слов Натальи Викторовны, гостья расположилась в кухне с какими-то бумагами, но почти ничего не писала, читала все больше. Только не было текста в тех бумагах. Почти чистыми они были, так, какие-то каракули. Она специально очки для этого дела надела, усомнившись. Не было ничего, одни загогули!
Вот и поняла тогда Наталья Викторовна, что девица эта явилась разнюхивать что-то. А потом вдруг телефон в комнате у Натальи Викторовны зазвонил. Пока она до него дошла, пока отвечала, там, кстати, молчали, девица та бумаги свои сложила стопкой, в папку
– А ключи у вас где были от квартиры на тот момент, Наталья Викторовна?
– А ключи у меня всегда возле зеркала у входа на гвоздочке висели. Где бы ни жила, такой гвоздочек заставляю племянников вбить. Ищи их, коли не у входа повесить!
– Они после визита той девушки также висели там?
Старая женщина надолго задумалась, растерянно посматривая то на Дашу, то на Ваньку. Потом посетовала, что от кваса они отказались. Хороший квас, с мятой, а из подвала такой ледяной, что аж зубы ломит.
– Не было ключей на гвозде точно, – вдруг вспомнила она, без перехода обрывая рассказ про то, как она квас делает. – Я еще после ей, после девки-то, за пенсией собралась в банк. Сунулась, ключей нету. Я в сумку, нету ключей, хоть удавись! Пошла в кухню, а они на подоконнике лежат возле горшка с кактусом. Я еще себя поругала, думаю, совсем из ума выжила, положила сама и забыла. Чего это, думаете, шалава та ключи с гвоздя сымала?!
Ванька дипломатично пожал плечами. Даша тоже промолчала.
– А на кой ей? Воровать у меня нечего... Зачем вообще приходила, до сих пор не пойму! Да, еще перед тем, как уйти, она спросила, надолго ли я квартиру сняла. А я ей ответила, что пока ремонт в домике этом идет, крышу кроют, стены белят, мол, поживу тут. Она еще спросила, не насовсем ли я в той квартире-то? Я говорю – нет...
Приходила она, решили потом Ваня с Дашей сообща, чтобы снять слепок с ключей. Замки в съемных квартирах хозяева меняют редко. Жильцы заезжают, съезжают, а им что ж, всякий раз замки менять? А если замок хороший, и дверь добротная, то затрат будет стоить немалых.
– Дверь хорошая в тридцать восьмой квартире, – вспомнила Даша. – И замки надежные. Взломать сложно, если ты не профессионал. Да и внимание можно привлечь, если отмычкой станешь ковыряться. Мишка же не работал, он все время дома ошивался.
– Значит, ты считаешь, что охотилась она на него? – Ванька потеребил макушку. – Только с какой целью? С целью обольщения?
– Почему нет! – Даша пожала плечами, вспомнив сегодняшнюю красотку Сашеньку. – Женщина ради обладания мужчиной на какие только ухищрения не пускается. Равно как и наоборот!
– Ладно тебе, Даш! – фыркнул напарник недоверчиво, прошелся чистенькой дорожкой до машины, попинал колесо. – Подкачать бы не мешало, Дарья Дмитриевна. Совсем не следите за тачкой.
– Подкачаем, – покивала она, влезая в душный салон. – Не подкачать бы нам с тобой в наших умозаключениях, Ванька. Слушай теперь, что мне Сашенька рассказала, красавица наша глянцевая...
Глава 11
Топорков Алексей Сергеевич готовился к разговору с важной персоной. Он все продумал. Кажется, все. И то, как должен сидеть, как поглядывать многозначительно и хитро, будто ему что-то известно, что-то весьма и весьма важное. Продумал, как должен быть одет. И остановился на форменной рубашке, которую летом в такую жару почти не надевал. Погоны производят впечатление на любого человека, даже если этот человек чрезвычайно влиятелен.
– Позволите?
Дверь кабинета распахнулась, и вошел тот, к встрече с которым он так долго и тщательно готовился.
– Да, да, прошу вас, господин Сулейманов. Проходите. Извините, что пришлось вас вызывать повесткой, но ваш плотный рабочий график ну никак не позволил мне пробраться сквозь ваши запертые наглухо двери. Даже стукнуть в них не позволили! – Топорков заискивающе – над этим он тоже долго работал – улыбнулся. – Вас неплохо охраняют, скажу я вам.
– Да... Да...
Слава Сулейманов – невысокий, щуплый, фигурой напоминающий подростка, а лицом – давно и преждевременно состарившегося мужчину, – осторожно тронул редкие волоски на макушке, пригладил их. Подумал, что может сказать в ответ на такое пространное вступление следователя, чрезвычайно суетливого и услужливого.
То ли в самом деле такой, то ли кажется? Если услужливый, чего тогда повестку прислал? Топтался бы в приемной, глядишь, когда-нибудь и принял его. Ухо востро, ухо востро с этим парнем.
– После смерти моего брата и его семьи мне приходится быть осторожным, – проговорил он, хорошо продумав ответ и повторив его про себя несколько раз. – Враги не дремлют!
– У вас есть враги? – чистые и наивные глаза Топоркова изумленно округлились. – У такого честного человека, занимающегося исключительно бизнесом, могут быть враги?
– Враги есть у всех, – поджал тонкие сизые губы Слава Сулейманов, кивком указал на переполненную пепельницу на столе Топоркова. – Вас вот наверняка уборщица ненавидит.
– Почему?! – совершенно искренне удивился Топорков, с уборщицей Лялей они жили душа в душу. – С чего вы взяли?
– Пепельница полна. Станете в урну выбрасывать, пепел на пол нароняете, а то и окурки полетят. Есть причина у нее вас любить? Наверняка ворчит и раздражается, что вы такой неряшливый, уж простите старика, – и Слава приложил руку с безукоризненным маникюром к груди.
– Может, вы и правы, – тут же согласно закивал Топорков, хотя ни разу не видел недовольства на Лялькином лице, та и сама не прочь была с ним покурить за компанию и за жизнь поболтать. – А скажите, вы знаете своих врагов?
Вопрос был таким каверзным, что Сулейманов слюной подавился. Бежала и бежала слюна который день. Либо что-то с желудком неладное, либо от жары дисбаланс в организме.
Вдруг вспомнил язвительное замечание своей молодой подружки.
– Это ты как крокодил слюни пускаешь, – распластав молодое тело по шелку простыней, промурлыкала она вчера вечером с легким смешком.