Зеленый круг
Шрифт:
— Я забыл камеру в прицепе. Там просто чертовский ливень.
Габриэль не преувеличивает силу дождя. Когда мы спускаемся с чердака и выходим из хлева, то будто окунаемся в море.
— Дьявол! — кричит Дэвид и бросается обратно к двери. — Ну и дождина!
Не знаю, из-за его слов, или из-за ливня, или из-за того и другого вместе, но я вспоминаю нашу школу Фогельбу.
Тогда шел такой же сильный дождь. Мы остались на террасе, ураганом сорвало крышу школы,
— Такой же дождь, как тогда, — говорю я.
Дина удивленно на меня смотрит.
— Когда это «тогда»?
— Когда мы еще были в школе Фогельбу. Помнишь тот страшный ливень?
Дина мотает головой и смотрит на Габриэля. Тот тоже мотает головой.
— Да ладно вам! Вы что, не помните последний вечер, когда мы остались на террасе из-за дождя, а во дворе школы рухнул дуб?
Ребята пристально на меня смотрят.
— Дэвид, — говорю я. — Хватит валять дурака! Ты-то хоть помнишь?!
— Нет, не помню, — отвечает он. — Вообще ничего не помню.
Я смотрю на него и вижу, что он не шутит. Перевожу взгляд на Дину с Габриэлем. Дина медленно качает головой. Они что, сговорились? Я чувствую себя одиноким ребенком, которого не берут с собой играть другие дети. Но, во всяком случае, сейчас я уверена в своей правоте.
— Повезло вам со мной, — говорю я.
— Что будем делать? — спрашивает Дина, словно не слышит моих слов.
Дэвид пожимает плечами.
— Переждем дождь здесь, — предлагает он.
Я киваю.
— В курятнике есть пластмассовые баки, — говорю я. — Можно собрать в них дождевую воду.
Дина соглашается.
Мы молча стоим посреди хлева и обдумываем наше положение. Могло быть и лучше. Хотя, с другой стороны, могло быть гораздо хуже. У нас есть крыша над головой. У нас есть трактор и прицеп. Куча всяких инструментов. И ручная свинья. Я наклоняюсь и чешу Умника за ухом. Он всем телом прижимается к моим ногам.
— Во всяком случае, у нас будет вода, — говорю я.
Не знаю, сколько времени прошло. Я сижу в пустом деннике, обняв Умника. Монотонный стук дождя — это самый древний звук, он вне времени и пространства. Хотя здесь нет времени, да и остальных измерений тоже. Я вспоминаю о нашем красивом календаре, сделанном Диной, и о нашем первом дне, Marzo IV. Нужно забрать его сюда. Календарь нам необходим. Иначе мы совершенно запутаемся.
Вчера было воскресенье. Значит, сегодня понедельник. Понедельник, пятое марта. Все сходится. Я всем телом чувствую понедельник. Именно так я его всегда ощущаю — как землетрясение и пять похорон.
Мои мысли переключаются на лагерь. Хорошо, что нас сейчас там нет. Наверняка дамбы не выдержали такого ливня и вся равнина затоплена. Надеюсь, что Бендибол все еще стоит на посту, если вдруг мимо проплывет корабль. Наш плот, скорее всего, унесло. Теперь он далеко отсюда. Мы застряли. Мы пленники мертвой семьи на заброшенной ферме.
Я просыпаюсь от того, что кто-то щекочет мне ладонь. Спросонья не пойму, где нахожусь. Сон медленно отступает, и я выхожу из него, словно перешагиваю через упавшую юбку. Лежу с закрытыми глазами и слушаю, как с неослабевающей силой шумит ливень.
— Что такое, малыш? — бормочу я. — Ты проголодался?
Умник не отвечает.
— Скоро мы все умрем от голода. Так что попытайся уснуть.
Едва я засыпаю, щекотание повторяется. Я пытаюсь отбросить в сторону то, что мне мешает, и моя рука натыкается на нечто мягкое и шерстистое. И, прежде чем я начинаю сомневаться, действительно ли это Умник, проходит несколько секунд.
Открываю один глаз. Вижу ребят, спящих, прижавшись друг к другу. Дина сосет большой палец, как соску.
Медленно поднимаю голову, смотрю на свою руку и замечаю зверька, нюхающего мои пальцы. Это не Умник. Умник гораздо крупнее. Еще один такой же зверек сидит позади первого. Внезапно я все понимаю. Застываю на месте. Открываю оба глаза и поспешно оглядываю темное стойло. Вижу еще несколько таких же зверьков. «Раз, два, три, четыре», — считаю я про себя. Мой взгляд начинает блуждать за открытой дверью денника, я замечаю, что темный пол хлева словно шевелится и покачивается. «Лопата, — мысленно говорю я. — Где я, черт подери, оставила свою лопату?»
Я осторожно тереблю Дэвида за руку.
— Я так голоден, что сейчас помру. Нужно найти что-нибудь съедобное, Юдит, — бормочет он и снова засыпает.
— Дэвид, — шепчу я. — Крысы здесь. Мы окружены.
Я чувствую, как он замирает. Его глаза широко открываются. Я пытаюсь показать ему мимикой, чтобы лежал тихо. Но Дэвид не смотрит в мою сторону. Его взгляд беспокойно изучает пол, и, увидев ближайшую крысу, он уже собирается закричать, но я успеваю ладонью зажать ему рот.
— Тихо, — шепчу я. — Они еще не заметили нас. Их тут несколько тысяч.
Дэвид пристально смотрит на меня. Он молчит. Видимо, понимает, что я говорю.
— Мы можем закрыться в деннике, — шепчу я и киваю на распахнутую дверь у противоположной стены.
Дэвид не отвечает. Я вижу, как он сглатывает. Крысы в стойле нас заметили. Та, что ближе всех, приподнимается на задних лапах и рассматривает меня… Кажется, зверек не понимает, что я за существо. Возможно, эта крыса никогда не видела людей. Что она обо мне думает? Воспринимает меня как добычу или как врага? Имеет ли это хоть какое-нибудь значение для голодного зверя?