Зелёный мозг

Герберт Фрэнк Патрик

— Имеют день прихода и день ухода. День правильный термин? День — единица времени, отпущенная линейность, нормальная продолжительность существования — понимаешь?

Рот Маккая двигался, но слова не выходили.

— Длина линии, время существования, — сказал Калебанец. — Приблизительный перевод, правильно?

— Но что дает вам право… положить нам конец? — обретя голос, спросил Маккай.

— Право не предполагает, Маккай, — сказал Калебанец.

— Данные условия должных соединительных тканей, другой из моих приятелей возьмет глаз С…

контроль над глазом С до того, как достигнет окончательной разъединенности. Необычные… обстоятельства отвергают такое решение здесь. Млисс Абнетт и… союзники укорачивают вашу дорогу из одной линии. Мои друзья ушли.

— Они убежали за ней, пока у них было время. Я понимаю, — сказал Маккай.

— Время… да, ваша линия одиночной дороги. Это сравнение дает подходящую концепцию. Неадекватную, но достаточную.

— И вы уверены, что вы последний из Калебанцев на нашей… волне?

— Собственное я одинокое, — сказал Калебанец. — Окончательный конечный Калебанец. Да. Собственное я подтверждает описание.

— Разве не было никакого способа спастись? — спросил Маккай.

— Спасти? А-ах… избежать? Ускользнуть! Ускользнуть от окончательного разъединения. Вы это предлагаете?

— Я спрашиваю, разве у вас не было пути убежать, так, как ваши… как сделали ваши товарищи?

— Путь существует, но для вашей волны результат тот же.

— Вы могли спастись, но это означало бы наш конец, не так ли?

— Вы не обладаете концепцией чести? — спросил Калебанец. — Спасти себя, потерять честь.

— Туше, — сказал Маккай.

— Объясните «туше», — сказал Калебанец. — Новый термин.

— А-а, это очень древний термин.

— Термин линейного начала, вы говорите? Да, эти лучше с узловой частотностью.

— Узловой частотностью?

— Вы говорите — часто. Узловая частотность содержит часто.

— Вы имеете в виду то же самое, понятно.

— Не то же самое, похожее.

— Принимаю исправление.

— Объясните «туше». Какое значение передает этот термин?

— Значение передает… да. Это термин в фехтовании.

— Фехтование? Вы подразумеваете ограждение?

Маккай объяснил фехтование, как только мог, уходя в историческое прошлое владения мечом, концепцию единоборства, соревнования.

— Эффективное касание! — перевел Калебанец, произнеся слова, выразил определенное удивление. — Узловое пересечение! Туше! Ах-ах! Этот термин содержит то понятие, за что мы находим ваш вид таким привлекательным. Это понятно! Линия удара: туше! Поражена значением «туше»!

— Окончательное разъединение, — огрызнулся Маккай.

— Туше! Как далеко ваше следующее туше хлыстом?

— Пересечение туше бича! — сказал Калебанец. — Вы ищете позицию линейного перемещения, да. Оно двигает меня. Мы еще пока занимаем, вероятно, наши линейности; но собственное я предполагает, что другому виду нужны эти размеры. Тогда мы уходим, покидаем наше существование. Не так?

когда Маккай не ответил, Калебанец сказал:

— Маккай, вы неправильно поняли значение?

—

Думаю, что собираюсь саботировать вас, — пробормотал Маккай.

Чео, замороженный эго Пан Спечи, уставился вдаль через лес, на заход солнца за морем. «Хорошо, — думал он, — что идеальный мир имеет такое море.» Эта башня, которую Млисс приказала построить в городе с меньшими зданиями и шпилями, имела вид, который включал также далекую долину и горы.

Постоянный ветер дул ему в левую щеку, шевелил белые волосы. На нем были зеленые брюки и рубашка из сетки тусклого золотисто-серебряного цвета. Одежда придавала утонченный вид его гуманоидной внешности, открывая странный рельеф инородных мышц то тут, то там по всему телу.

Улыбка изумления была на губах, но не в глазах. Глаза его были, как у Пан Спечи, многофасетные, блестящие — хотя фасеты были со сглаженными углами после операции по изменению внешности. Глаза его следили за движениями различных сенсов на улицах и мостах внизу под ним. в то же самое время они сообщали ему о небе над головой (отдаленная стая птиц, потоки облаков на закате солнца), они говорили ему о виде на море и близлежащей балюстраде. «Надо, наконец, снести ее,» — подумал он.

Он взглянул на античный хронограф, который дала ему Млисс. Грубая вещь, но она показывала ему час захода. Они должны были отделиться от системы биологических часов Тапризиотов. Этот грубый прибор показывал, что до следующего контакта оставалось два часа. Контроль глаза С был бы более точен, но ему не хотелось двигаться.

Они не могут остановить нас.

Но, может быть, они могут…

Тогда он подумал о Маккае. Как этот агент Бюро Саботажа нашел это место? А найдя его, как он пришел сюда? Маккай сидит в бичболе сейчас с Калебанцем — очевидно, приманка. Приманка!

Для чего?

Чео не нравились противоречивые эмоции, волнами прокатывающиеся через все тело. Он нарушил самый основной закон Пан Спечи. Он украл свое ясельное эго и бросил четырех жен на бездумное существование, заканчивающееся бездумной смертью. Инструменты ренегата хирурга использовали орган, который объединяет всю пятидержавную семью Пан Спечи во всем космосе. Хирургическая операция оставила шрам на лбу Чео и шрам в душе, но он никогда не представлял, что найдет такое удовольствие в своем новом бытии.

Ничто не могло взять у него его эго.

Но он был и одинок.

Конечно, с этим покончит только смерть, но все существа стоят перед ее лицом.

А благодаря Млисс у него было убежище, из которого его не мог достать ни один Пан Спечи… если не… но очень скоро не будет другого Пан Спечи. Совсем не будет организованных других сенсов, за исключением той горстки, которую Млисс привезла сюда в свою Ару с сумасшедшими бурами и неграми.

Неожиданно на вышку осмотра позади него стремительно вошла Абнетт. Уши его, столь же чувствительные, как и глаза, отметили по ее шагам эмоции — скуку, озабоченность, постоянный страх, которые отравляли ей существование.