Зелёный мозг
Шрифт:
Чео повернулся.
Он заметил, что она побывала у парикмахера Красоты. Рыжие волосы обрамляли ее прекрасное лицо. У Маккая, вдруг вспомнил Чео, тоже рыжие волосы. Она бросилась в наклоненное кресло с собачкой и вытянула ноги.
— Что за спешка? — спросил он.
— Эти парикмахеры Красоты, — огрызнулась она. — Они хотят домой!
— Пошли их.
— Но где я найду других?
— Очень важная проблема, не так ли?
— Опять ты издеваешься надо мной, Чео. Не смей.
— Тогда скажи им, что им нельзя домой.
— Я сказала.
— Ты им сказала почему?
— Конечно, нет! За кого ты меня принимаешь!
— Но ты же сказала Фурунео.
— Я уже получила урок. Где мои юристы?
— Они уже ушли.
— Но у меня есть еще вопросы, чтобы обсудить с ними.
— А это не ждет?
— Ты же знал, что у нас есть дела. Почему ты разрешил им уйти?
— Млисс, но ты действительно не хочешь понять, что у них есть и свои дела.
— Виноват Калебанец, — сказала она. — Это наше обоюдное дело, и никто не может вмешиваться. А что это за другое дело, которое эти туполобые хотели обсудить?
— Млисс, перестань!
— Чео.
Глаза Пан Спечи внезапно заблестели.
— Как хочешь. Они передали требование от Бюро Саботажа. Они спрашивали Калебанца про голову Фурунео.
— Его…, — она побледнела. — Но как они узнали, что мы…
— Это был очевидный ход при данных обстоятельствах.
— Что ты им сказал? — прошептала она. Она пристально смотрела в его лицо.
— Я сказал им, что Калебанец закрыл дверь для прыжка глаза С как раз тогда, когда Фурунео входил по своей собственной воле.
— Но они знают, что у нас монополия на глаз С, — сказала она, голос ее стал сильнее. — А впрочем, черт с ними!
— Ах, — сказал Чео, — но Фанни Мэ переносит Маккая и его друзей. Это говорит о том, что у нас нет монополии.
— Точно так же я говорила раньше, не так ли?
— Это дает нам прекрасную возможность тактики проволочек, — сказал он. — Фанни Мэ послала голову куда-то, а мы не знаем, куда.
Она сделала глубокий вдох:
— Это… то, что ты им сказал?
— Конечно.
— Но если они допросят Калебанца?
— Они получат, как и обычно, путаный ответ.
— Ты очень умно поступил, Чео.
— Разве не поэтому ты держишь меня здесь?
— Я держу тебя здесь по своим таинственным причинам, — сказала она, улыбаясь.
— И от этого я завишу, — сказал он.
— Ты знаешь, сказала она. — Я буду скучать о них.
— Скучать о ком?
— О тех, кто охотится за нами.
Билдун стоял в дверном проеме персональной лаборатории Тулука, он стоял спиной к внешней комнате, где ассистенты Рива делали большую часть своей работы. Глубоко посаженные фасетные глаза шефа Бюро Саботажа сверкали огнем, который никак не соответствовал спокойствию гуманоидного лица Пан Спечи.
Он чувствовал себя слабым и печальным. Он чувствовал, что все они существуют в сокращающейся пещере, в месте без ветра и звезд. Время нависло над всеми. Над теми, кого он любил, и над теми, кто хотел бы, чтобы он умер. Вся любовь сенсов в этой вселенной умрет. Вселенная станет бездомной, охваченной меланхолией.
Траурные чувства наполнили его гуманоидную плоть: снега, листья, солнце — вечно одинокие.
Он чувствовал необходимость действия, решения, но боялся последствий всего, что мог сделать. К чему бы он ни притронулся, могло согнуться, стать пылью, проходящей сквозь пальцы.
Он видел, что Тулук работает на скамье у противоположной стены. Между двумя зажимами перед ним был растянут во всю длину кнут для быков из сырой кожи. Параллельно с сырой кожей и на миллиметр ниже был металлический шест, который держался в воздухе без видимой опоры. Между сырой кожей и шестом можно было видеть блики миниатюрных молний, которые плясали по всей длине пространства. Тулук сидел согнувшись и смотрел на показатели датчиков, установленных в скамейке под прибором.
— Я не помешаю? — спросил Билдун.
Тулук повернул кнопку на скамейке, подождал, повернул еще раз. И ловко поймал шест, лишенный невидимой опоры. Водрузив шест на подпорку у задней стены над скамейкой, наконец повернулся к Билдуну.
— Что за глупый вопрос?
— Это все после, — сказал Билдун. — У нас проблемы.
— Без проблем у нас бы не было работы.
— Не думаю, что мы получим голову Фурунео, — сообщил Билдун.
— Прошло уже так много времени, что мы едва ли смогли бы получить надежную запись нервов, — сказал Тулук. Он развернул лицевую щель в форме S.-Такое выражение, как он знал, вызывало изумление у других сенсов, но которое для Рива означало глубокую мысль. — Что говорят астрономы о расположении звезд, которое видел Маккай на этой планете?
— Они полагают, что в коде мозга могла быть ошибка.
— Даже так? Почему?
— Во-первых, нет ни единого намека, ни слабейшего субъективного показателя изменения звезд.
— Все видимые звезды имели одинаковую световую интенсивность?
— Очевидно.
— Странно.
— А ближайшее сходство расположения, — сказал Билдун, — это то, что уже больше не существует.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ну… есть Большая Медведица, Малая Медведица, различные другие созвездия и сходные знаки зодиака, но… — он пожал плечами.
Тулук тупо уставился на него.
— Что «но»? — сказал он, наконец.
— О, извините, задумался, — встрепенулся Билдун. — Мы, Пан Спечи, когда решали копировать человеческую форму, изучали их историю довольно тщательно. Это расположение звезд такое, которое было видно с их древней планеты.
— Понятно. Еще одна странность, вроде той, что я обнаружил в материале бича.
— А что там?
— Очень странно. Части этой кожи выдают субатомную структуру особого расположения.