Зелёный рассвет

Токацин .

Фрисс в очередной раз пожалел, что не понимает показаний прибора, а объяснять сармат навряд ли будет. Он замялся, отходя от костей и глядя на зеркальное стекло.

– Гедимин, а если кусок такого стекла взять - оно очистится?
– спросил он. Глаза сармата заискрились, но он всё-таки сдержал смех.

– Фриссгейн, хочешь зеркальце - будет тебе зеркальце, - сказал он, поворачивая что-то на сопле сфалта, а потом направляя оружие на окно. Яркий луч вырезал в стекле дырку размером с ладонь. Отделившийся кусок Гедимин поймал и показал Фриссу.

– Спасибо, - серьёзно кивнул Речник, - и есть кому подарить. Ты же камни собираешь...

И они снова шли по необъятной Центральной улице. Фрисс даже боялся думать, сколько народу собиралось тут во времена Тлаканты. Иногда из окон доносились шорохи и верещание, но на улицу крысы не выходили. Вскоре слева появилась длинная высокая стена, местами повреждённая, но так и не упавшая окончательно. Большие сферы-светильники на высоких ножках поднимались над ней. Гедимин посмотрел на дозиметр.

– Местами тут фонит, местами нет... Это и есть завод Старого Города, и будь я крысой, если знаю, что именно там делали. Нет, через стену не лезь, есть пути получше.

До лучшего пути им долго пришлось идти. Из-за стены кто-то порой визжал на крысиный манер, громко и неприятно, и Фрисс на всякий случай положил руку на рукоять меча. А потом он увидел высокую арку, перекинутую через улицу. Не то широкая прозрачная труба, не то закрытый со всех сторон мост над дорогой... Там были и сферы освещения, бесполезные, но совершенно целые.

– Воздушный переход. Ведёт на территорию завода. Обычное дело для такой широкой улицы, как Центральная, - пояснил Гедимин и указал Фриссу на лестницу - по ней можно было подняться на мост. Речник с опаской попробовал ногой ступени.

– Красивый мост. Хоть бы и на Реке такой поставить...
– сказал он, глядя вниз с перехода. Арка была высокая, оставалось только надеяться, что лучи нигде не искрошили фрил в порошок, и он под ногами не провалится.

Ничего не провалилось, и путники спустились на землю уже за стеной. С моста Фрисс видел, что тут много стен, дверей, обломков и провалившихся крыш, и что в этом лабиринте найти что-то очень непросто.

И сразу же Фриссу пришлось достать оружие и применить. Не успел он войти в первую дверь - её створки из тяжёлого фрила были разомкнуты с помощью куска стены, аккуратно положенного между ними - как навстречу высунулся бурый разведчик. Гедимин кивнул с одобрением, глянув на дохлую крысу, и сдвинул несколько пластин на запястье. Фрисс уже видел такой прибор, но раньше сармат не выдвигал для него такие сложные и ветвистые усы со множеством огней на них! Гедимин нажал несколько блестящих кнопок на броне у основания усов, оглянулся на Речника и прикрыл от него экран. Речник виновато вздохнул и стал высматривать крыс.

Свет проникал сюда сквозь проломы в стенах и крыше, но было достаточно темно, чтобы увидеть зелёное сияние ирренция над каждым куском металла. Всё, чего излучение не коснулось или коснулось не столь разрушительно, давно кто-то уволок. Фрисс не видел ничего, что мог бы унести с собой или хотя бы начертить для Халана и Иригина. Стены, перегородки, возвышения, бесполезные светильники, мерцающий металл. И отдалённый писк затаившихся крыс. Видимо, крупные твари бегали сейчас по космодрому, набираясь излучения, а мелочь не решалась напасть на грозно выглядящих чужаков...

Что-то мелькнуло за стеной - что-то пёстрое и пушистое, совершенно неожиданное здесь. Кимея?! Посреди мёртвого города, залитого смертоносным светом? Что ей делать в этой могиле неведомых веков?!

Кимея это была или просто призрак, но никто не вошёл в пустынный зал, где бродили изыскатели. Только Фрисс, заглядевшись на видение, наступил на что-то скользкое и упал коленом на рилкаровую плиту... Вайнег бы её побрал!

Сдавленно шипя и потирая ногу, он пошарил свободной рукой по полу - на кого он там наступил? В ладонь лёг тёмный блестящий камень, слегка оплавленный на ощупь, тяжёлый... Подставив его под свет приборов Гедимина, Фрисс обнаружил красивый тёмно-синий цвет с белесыми прожилками или трещинами. Грозовой камень, что ли? Редкая драгоценность Мраморных Копей... порывшись в памяти, Речник вспомнил ещё одно название - содалит. Цвета неба во время ночной грозы, озарённого молниями...

– Фриссгейн, я у тебя за светильник?
– поинтересовался Гедимин, и от холодной ярости в его голосе Речник даже поёжился. Правда, секунду спустя он понял, что сармат злится не на него. "Идис" в очередной раз ускользнула от искателя, и никакие приборы не помогли.

– Гедимин, возьмёшься очистить это? Красивый камень, редкий, - сказал Фрисс и протянул ему находку. Сармат принял её, взвесил на руке - и впился в неё пристальным взглядом. Он хотел что-то сказать Фриссу, но не успел. Рилкаровая плита грохнулась откуда-то сверху, в полёте ударив Гедимина и отбросив его в сторону. Фрисс и слова не успел сказать, как полетел следом. Сверху раздались злорадные писклявые голоса, а потом Фрисс еле успел закрыть лицо - невидимый, но раскалённый луч пролетел мимо, опалив волосы даже под скафандром. Вопли на крыше сменились криками боли. Что-то прыгнуло на Речника, он махнул мечом наугад, вызвал яростный писк и хрип - и убедился, что попал в цель.

Кто-то сзади схватил его за шиворот, не слишком аккуратно, но крепко, и поднял в воздух. Речник на весу бросил молнию в невидимый источник верещания, воплей стало больше. А потом над ним мелькнуло затянутое дымкой небо и своды воздушного моста.

Уже на улице Гедимин поставил Речника на землю. Тот благодарно кивнул, попробовал сделать шаг - и сдавленно охнул.

– Гедимин, бегать я смогу нескоро, - печально сказал Фрисс, ощупывая колено. Падение на плиту даром не прошло...

– Что с тобой делать? Держись за броню, - пожал плечами сармат и помог Речнику забраться к себе на плечо.
– Крысы Моджиса - хитрые твари...

Речник понуро кивнул. Умения сбрасывать тяжеленные плиты он от крыс не ожидал! Ещё немного - и его в лепёшку раздавили бы в этих развалинах. "Не зря все крысы боятся Стинка и его тварей..."

– Поиск твой принёс плоды?
– осторожно спросил Фрисс.

– Пусто, как в вакууме, - ответил Гедимин. Он шёл быстро, но Речник заметил, что дышит он очень тяжело, словно дышать ему больно, а шевелиться - ещё больнее. Фрисс вспомнил, что плита сбила сармата на пол, сам же Речник был задет лишь её краем и воздушной волной... Он похолодел. Если Гедимина ранили, Фрисс даже довести его до укрытия не сможет...