Земля, до востребования Том 1
Шрифт:
Вот он остался в одном носке, а еще через день обувал оба башмака на босые ноги. Зябко зимой в башмаках без носков!
«Так и ревматизм недолго нажить, — встревожился он и тут же горько вздохнул: — Пожалуй, не поспеет ко мне ревматизм…»
Вечером следующего дня, когда в тюремном коридоре зажегся тусклый фонарь, надзиратель вошел в камеру к Паскуале, принес кувшин с водой.
Заключенный стоял под оконной решеткой, стоял, на цыпочках, прислонившись к стене, с бурым, набрякшим лицом, а голова неестественно склонилась на плечо. В сумерках надзиратель
С криком: «Нож, скорее нож!» — надзиратель выбежал в коридор, тут же вернулся в камеру, перерезал шнурок, и тело Паскуале безжизненно осело. Надзиратель с трудом поднял его, уложил на койку, — не думал, что щуплый человек окажется таким тяжелым!
Прибежали тюремный врач, начальник тюрьмы, но все попытки вернуть к жизни подследственного Эспозито были безуспешны. И тогда позвали священника.
Предсмертная записка Паскуале:
«Не прошу у тебя прощения. Знаю, прощения не заслуживаю.
Стыдно дожить до седых волос и не научиться держать язык за зубами.
Я только прошу помолиться за меня. И не в Дуомо, а в церкви святого Августина. Помолись за меня, дочь моя Джаннина, когда тень моя пройдет перед твоими глазами в Девятый день и в день Сороковой!
Знаю, что самоубийство является виной, караемой создателем, этот судия наказывает и после смерти. Наложить на себя руки — большой грех, а больше всего я виноват перед твоей матерью, перед тобою, Джаннина, и перед твоим патроном.
Трудно умереть, когда хочется жить. А я дожил до того, что хочется умереть, и этот грех еще больше, чем первый…»
Паскуале сам осудил себя и сам привел приговор в исполнение.
49
Джаннина отправилась в церковь ранним утром, сегодня — день Девятый. Она взяла со столика в церковном приходе девять больших свечей и опустила деньги в кружку. Чем свечи длиннее, тем дороже, и каждый сам подсчитывает, сколько с него причитается. Вряд ли сыщется воровка, которая поставит богу свечу, тут же украденную. Ну, а возле той кружки стоит копилка с надписью: «Для святых душ», туда тоже полагается опускать монеты.
Не один час простояла Джаннина в тот день коленопреклоненная, обратя взгляд на икону, на трепетное пламя свечей.
Она решила пробыть в церкви весь день, замаливая тяжкий грех отчима, испрашивая милость божью для матери и винясь в своих грехах. Все в ней плакало, кроме глаз.
Недавно она призналась на исповеди своему старому падре Лучано, что не любит жениха, с которым обручена. Падре Лучано советовал молиться одновременно и за Тоскано, и за себя, чтобы окрепло родство их душ. Сегодня она пыталась молиться за Тоскано, призвать божье благословение к его делам. Но сердце ее оставалось холодным к этой мольбе, слова не ложились на губы и полное равнодушие, даже раздражение против Тоскано делали молитву несостоятельной.
Первые свечи уже отгорели, она второй раз купила и зажгла самые длинные свечи…
Вдруг в церкви стало оживленно — зашаркали по каменным плитам, послышался чей–то вкрадчивый и веселый шепот, служка открыл вторую половину входной двери и оставил ее распахнутой настежь: свадьба!
Не хотелось быть свидетелем чужого счастья, когда на душе так муторно, тревожно. Но взяло верх женское любопытство, и она решила остаться на чужой свадьбе.
Сквозь цветные витражи старинной церкви св. Августина проникали лучи солнца, они бросали разноцветные блики на лица жениха, невесты, падре и большую толпу гостей.
Невеста невзрачная, да и жених не очень–то представительный, хотя держится самоуверенно.
Девочка в розовом платье и с розовым бантом в завитых волосах несла шлейф подвенечного платья. За невестой шли две подружки, одна из них кокетливо улыбалась и все время прихорашивалась.
Жених и невеста приблизились к алтарю, хор запел молитву.
Джаннина протиснулась ближе. Она видела, как жених достал два кольца и отдал их падре.
Падре спросил отдельно жениха и невесту: по собственной ли воле, без принуждения ли, с полным ли пониманием хотят они вступить в брак? При этом падре пытливо смотрел в глаза молодым людям. Он закутал епитрахилью руки жениха, невесты, и они стали повторять слова клятвы.
— Обещаю тебе любовь, верность, супружеское уважение и не оставлю тебя до смерти. Да поможет мне в этом триединый бог и все святые его!
Невеста шепотом повторяла слова обета, но Джаннина, стоявшая совсем близко, их слышала.
Затем последовал вопрос жениху:
— Не присягал ли кому в супружеской верности?
— Нет, — ответил жених намного громче, чем следовало бы.
Уже освещены кольца, они символизируют супружескую верность и нерасторжимость брака. Падре вернул освященные кольца жениху, тот надел кольцо на палец своей нареченной, затем себе. Оба отпили церковного вина.
Падре побрызгал святой водой с метелки и простер руки над головой брачующихся.
— Да умножит в вас господь благодать свою, чтобы вы исполнили на деле обещаемое сейчас устами.
Падре обратился к тем, кто находился в церкви.
— Беру всех в свидетели того, что супружество состоялось честно и по закону. Милостиво воззри, господи, на наши моленья и благослови брак, предназначенный тобой для умножения рода человеческого. И да будет проклят тот, кто захочет разлучить соединенных богом. Пусть их свяжет священными узами твоя помощь и твое благословение! Аминь.
После того падре прочел псалом, поздравил молодых, пожал им руки и зачитал новобрачным поздравительную телеграмму от папы римского: это стоит денег, но вполне доступно.
Всех, кто толпился возле алтаря, он осенил крестным знамением и окропил святой водой. Джаннина, крестясь, незаметно стерла со щек и с носа капли святой воды.
«Был бы у меня маленький носик, капли бы на него не попали».
Падре очень внимательно посмотрел в ее сторону. Джаннине даже показалось, что он мимолетно залюбовался ею. При всей своей скромности Джаннина помнила, что она намного красивее невесты.