Земля дождей
Шрифт:
— Скоро придёт королева Женя с молоком Буси! — торжественно объявил Роберт, глядя на получающийся рисунок. — Как будем её встречать?
— Буся дулочка, дулочка! Убегает всегда!
— А молоко у Буси вкусное?
— Вкусное!
— Ну что ж. Ради этого мы тогда простим Бусе её вольный характер.
— Халактер?
— Ага, характер. Бусин характер, видно, свободолюбивый. Хочет простора своим возможностям. Быть ни чем не связанной.
— Я ничего не понимаю, дядя Ло!
— Эх, Аврора, Аврора, — ухмыльнулся Роберт. — Если б я хоть что-нибудь в этой жизни понимал!..
— Извини,
— Тёплое ещё, — сказала она. — Будешь?
— Какая щедрая Буся, — произнёс Роберт, взяв тёплую банку молока. — Попробую-попробую… Так… м…
Он пригубил банку. Осторожно глотнул. Потом ещё. А потом сделал большой-большой глоток.
— Ну а что, — глянул он на банку, облизывая губы. — Буся молодец. Вкусное молоко. Только вот необычно пить его таким тёплым. Как будто пьёшь прям из её вымени…
Женя рассмеялась. Роберт глянул на неё, промокшую и радостную. И внезапно на мгновение провалился в гущу своего сознания. Оттуда можно было как бы со стороны наблюдать за происходящим. И даже — за ним самим. Не включаясь в процесс. Безмолвно и отстранённо.
И из этого укромного внутреннего места дождь, что звучал на улице, создавал в его голове образ надвигающихся перемен. Он словно отчаянно просил его остаться здесь. Несмотря ни на что. Ещё хотя бы на чуть-чуть…
— Жень, — сказал Роберт и вдруг снова принялся пить молоко. Почти опустошив половину литровой банки, он наконец оторвался от неё и, с белыми усами, продолжил: — Ты знаешь… мне вот почему-то кажется, что мой автобус-то уже уехал. Ага. Да и не доберусь я в ливень до дороги-то. Утону там ещё где-нибудь. Вон, Мир Воды уже Авроре видится во сне. А вдруг она предсказательница, м? Ух… рисковать-то и не хочется! Жизнь одна всё-таки.
Женя широко раскрыла глаза.
— Ты… остаёшься?
Роберт пристально глянул на неё.
— Я бы этого очень хотел.
— Правильно! — тут же всплеснула она руками. — Ну куда ты в такой дождь? Весь промокнешь, и не факт, что поймаешь машину на дороге. Автобусы-то редко ходят. Слишком уж далёкий путь. Да и опасно ехать в такое ненастье! Оставайся, оставайся, конечно! Нужно дождаться, пока закончится дождь. Да и мне самой, если честно, не по себе в такую погоду. А вместе — куда веселее! Да ведь, Роберт? — на одном дыхании протараторила Женя.
Роберт не смог сдержать улыбку. Такая родная Женя. Несомненно, ещё осталось в ней то самое, что не изменилось с детства. Что-то очень дорогое и родное.
*
Обратно в город Роберт не поехал. Решил, скажет потом, что подхватил грипп. Он, конечно, отлично знал, что опытного редактора не провести этими псевдоболезнями. Но другого выбора у него не оставалось. Он очень хотел остаться. Ему не хватило столь короткого времени. Ему нужно было больше. Ему нужно было то, чего он был лишён всю свою юность.
— Когда идёт проливной дождь и не видно ни одного просвета на небе, такое ощущение, что он никогда не закончится… правда? — произнесла Женя.
— Да, —
— Именно, — согласилась Женя.
Они вынесли два кресла на веранду и устроились там. Их укрывал металлический навес, примыкавший к крыше дома. Оделись потеплее, ведь с приходом дождя стало прохладнее. Роберт надел фуфайку. Женя — осеннюю коричневую куртку. Так они и сидели, глядя на дождь, омывающий сад перед домом. Сидели и уже второй час снова вели неторопливую беседу.
— Расскажи о нём, — попросил Роберт. — Каким он был? Как вы познакомились?
Женя минуту помолчала. Затем глубоко вздохнула и тихо заговорила:
— После школы я с завистью смотрела, как мои друзья, одноклассники уезжают отсюда. Все. В города. Творить свою жизнь. Открывать для себя новые возможности свободной жизни. А мне пришлось остаться, ведь бабушке стало хуже. Болела уж сильно. А бросить её я не посмела. Решила, что позже поеду учиться в какой-нибудь город. А пока как раз будет время определиться с выбором. Вот тогда-то, в восемнадцать ещё, со мной и познакомился молодой человек. Не такой уж и молодой, конечно. Он был гораздо старше меня. Ему было на тот момент двадцать шесть. Работал водителем грузовика. Показался мне добрым, хорошим. А учитывая, что я была подавлена из-за того, что не могу уехать отсюда, его ухаживания немного успокаивали меня. Растапливали моё сердце. Любой женщине всегда хочется мужского внимания… И я его получала.
Так и получилось, что примерно через полгода после нашего знакомства я узнала, что беременна. Мы расписались. Стали жить у нас в доме, чтобы я всегда могла присматривать за бабушкой. Родилась Аврора. Потом муж запил. Он и раньше выпивал, но теперь почему-то уже не мог сдерживаться, как прежде. Запои растягивались. И вскоре ему уже не было дела ни до меня, ни до Авроры. Он возвращался с работы всегда выпившим. Иногда и вообще не ходил туда. Потом, через какое-то время, бабушка умерла. А потом, не прошло и года, умер он. От палёной водки, или ещё от чего… Вот. С тех пор я одна. Только я и дочь.
Шли месяцы. Годы. Ничего не менялось. Каждый день превращался в одно и то же. Эти улицы, эти лица — всё осточертело. Мне хотелось убежать отсюда. Туда, где бы я нашла своё место. Туда, где бы я стала по-настоящему счастлива. Туда, где меня не будет терзать чувство сожаления и утраты моей молодости. Моей возможности повидать мир, что живёт за пределами этой деревни… Знаешь, когда я прихожу на работу, в школу, когда нахожусь там, мне кажется, что мои школьные годы никуда не ушли. Что я — по-прежнему ученица. Скоро окончу школу и уеду отсюда. Найду себе мужчину своей мечты, создам большую дружную семью и проведу с ней всю свою жизнь…
Роберту было жаль слышать, что говорила Женя. Он невольно чувствовал себя причастным к её мытарствам. Конечно, он не имел прямого отношения к тому, что ей пришлось остаться здесь. Но где-то в глубине себя ему казалось, что он мог бы предотвратить такую жизнь Жени. Мог бы избавить её от этого…
— Понятно… — только и вымолвил он. — Но вот, что я хотел бы тебе сказать, Жень… Ты ещё очень молода. Как ни крути, не пятьдесят тебе лет. Двадцать три всего.
— И тебе.
— И мне… — кивнул Роберт. — Так что всё ещё поправимо.