Земля Ханаанская. Родина иудаизма и христианства
Шрифт:
Птолемеи поддерживали это стремление. При Птолемее I, особенно при Птолемее II, Александрия стала интеллектуальной столицей мира. В ней был музей, являвшийся прототипом того, что сейчас мы назвали бы исследовательским институтом, и огромная библиотека, самая большая из всех существовавших до изобретения печати. Очевидно, что Птолемеи стремились собрать в Александрии все накопленные знания, и они не ограничивались только греческими. Они поощряли и, возможно, даже помогали переводу еврейского Священного Писания на греческий язык.
Поэтому где-то около 270 г. до н. э. библейские книги начали появляться впервые в истории на
Перевод на самом деле был не очень хорошим. В нем много ошибок, и современные переводы должны обходить Септуагинту стороной и обращаться к древнееврейским версиям. Это не опровергает того факта, что Септуагинта являлась Библией древних времен. Она была единственной Библией для неевреев и многих грекоязычных евреев тоже. И это в значительной степени повлияло на мировую историю.
Кто бы ни были переводчики Септуагинты, они были глубоко погружены в греческую культуру, и это проявляется в греческом варианте древнееврейских фраз. Самым ярким примером служит отрывок из седьмой главы Книги Исайи, то место, где пророк уверяет царя Ахаза, что нападавшие силы Израиля и Сирии будут уничтожены. В частности, он говорит (согласно новому английскому изданию Библии в переводе 1970 г.): «Юная женщина беременная ребенком, и родит сына, и назовет его Иммануилом». Что точно имел в виду Исайя, весьма спорно, но он использовал древнееврейское слово «алмах», которое переводится как «юная женщина».
Во времена вавилонского изгнания евреев сильно будоражили мессианские надежды, и шел поиск во всех исторических и пророческих писаниях любых пассажей, которые можно было бы интерпретировать как божественные указания на пришествие Мессии. Данный отрывок из Исайи — один из тех, за который удалось ухватиться. Таинственные слова о рождении Иммануила сделали пророческим указанием на приход Мессии, идеального царя, который победит нееврейские царства и создаст мировое царство праведников со столицей в Иерусалиме.
В греческих традициях считать идеальных царей богоподобными, являющимися сыновьями того или иного бога, дарованными богом женщине, которая иногда не имела никаких связей со смертным мужчиной и которую можно, таким образом, считать девственницей. Людям, пропитанным представлениями, почерпнутыми из греческой литературы (даже исповедующим еврейскую религию), видимо, показалось уместным перевести на греческий язык древнееврейское слово «алмах» как «парфенос» («девственница»), чтобы фраза обрела мессианский смысл.
Эта греческая строфа позволяла считать Мессию сыном Бога. Именно библейская версия Септуагинты повлияла на ранних христиан, и в версии Библии короля Джеймса, например, в этом отрывке говорится: «Се, дева примет во чреве,
С учетом всего изложенного выше легче утверждать, что с точки зрения влияния на будущую историю важнейшим событием всего трехсотлетнего существования династии Птолемеев в Египте явилось издание в Александрии Септуагинты.
16
[16] Когда в XIX и XX вв. в новых переводах пытались заменить «дева» более точным «юная женщина», многие христиане, душою преданные этому неправильному переводу, были шокированы.
Птолемей II, добрый покровитель Септуагинты, скончался в 246 г. до н. э., на смену ему пришел его сын Птолемей III. Правивший в то время монарх империи Селевкидов женился на сестре нового египетского царя, что было условием последнего мирного договора между двумя этими державами. Однако, как только Птолемей II умер, его дочь была изгнана и позднее убита вместе с сыном царицей-соперницей.
Это стало причиной третьей сирийской войны, в которой разъяренный Птолемей III, жаждавший отомстить за смерть своей сестры, одержал полную победу и дошел до самого Междуречья. То был пик могущества Птолемеева царства.
Это было и пиком счастливой и мирной жизни евреев под властью просвещенной династии Птолемеев. Птолемей III, как его отец и дед, очень хорошо понимал, что правит людьми с абсолютно различными религиозными воззрениями. Как и его предки, он старался быть царем для всех. Поэтому в 241 г. до н. э. на обратном пути из Вавилона он сделал остановку в Иерусалиме и возложил дары на алтарь Иерусалимского храма, тщательно следуя ритуалу, предписанному священниками.
В то время как Грецию и весь Восток потрясали ураганные нашествия Александра Великого и его преемников, греческие города на западе, например Сиракузы, оставались не затронутыми этой стихией. И когда пали финикийские города, и когда был опустошен Тир, тирская колония Карфаген продолжала отлично существовать и стала сильнее и богаче, чем когда бы то ни было.
Великая победа Тимолеона на реке Кримис заставила, конечно, Карфаген уйти в оборону на Сицилии, но он мог позволить себе дождаться удобного момента. Историческое прошлое давало ему твердую уверенность, что между греками опять возникнут распри и та или другая сторона обратится к нему за помощью. И какая бы сторона ни обратилась, он поможет, поскольку, поддерживая войну греков против греков, он тем самым прокладывает себе путь к окончательной победе.
Получилось так, как и ожидал Карфаген. После смерти Тимолеона Сиракузы и ряд других городов оказались под властью олигархов, и против них, что неизбежно у греков, поднялись народные вожди, использовавшие недовольство толпы, чтобы самим прийти к власти.
В Сиракузах жил некий Агафокл, сын гончара. Он женился на состоятельной вдове, снабжавшей его деньгами, и был от природы смелым и обаятельным. Он затеял агитацию и интриги, направленные на свержение олигархов. Его дважды высылали, но он собирал армию за пределами Сиракуз, не стесняясь пользоваться средствами, которыми его снабжали карфагеняне, и в 317 г. до н. э. наконец захватил этот город.