Земля незнаемая
Шрифт:
– Ну, ну, - одобрительно промолвил Василий - Однако на долгую осаду не располагайте, воеводы. До морозов кончать надо. А ты о чём речь поведёшь, князь Воротынский? Что карта тебе сказывает? Аль с Вельским и Репней не согласен?
Воротынский склонился над листом пергамента с нарисованными реками и маленькими означенными городами, государствами и ордынскими землями. Карта говорила воеводе многое. Заслышав вопрос, поднял глаза. Взгляд умный, спокойный.
– Я, государь, по-иному мыслю.
– О чём же?
– Василий прищурился.
– Мню я, государь, одолеть Казань немудрено и рати на то у нас, чай, хватит. Коли не в это лето, так через срок, а будет Казань наша. Но вот удержим ли мы город?
– Отчего ты, князь Воротынский, сомневаешься?
– скривился в недоброй усмешке Репня.
Воротынский поглядел на него с едва скрытым презрением.
– Оттого, князь Репня, что меж Казанью и нашими землями есть и другие народы, кои не все к нам благоволят, но и сторону казанцев держат. Надобно, князь Репня, и о том не забывать.
– Так какой совет твой, князь Воротынский?
– спросил Вельский, прервав готовую вспыхнуть перебранку.
– Сказывай, князь, коли начал!
– Василий с интересом посмотрел на Воротынского.
Тот снова склонился над картой, заговорил:
– Думаю, князь, одолеем мы Казань, не одолеем - одна сторона дела, а главное вот здесь, - Воротынский ткнул пальцем в место, где река Сура вливалась в Волгу, - надобно заложить город. Рубить его спешно, не отлагая. Из нового города будем мы одной рукой Нижнего Новгорода держаться, а другой накрепко Казань за горло возьмём.
– Та-ак, - протянул Василий, - вот ты о чём, князь? Мудро!
– И замолчал, обдумывая. Потом обвёл цепким взглядом воевод - Ан и верно промыслил князь. Как?
– И хитро прищурился.
– Разумно, зело разумная речь твоя, Воротынский. На этом и порешим, воеводы! Тебе, князь Воротынский, за старшего над русским войском быть.
Огневой наряд везли на волокушах. На луговых травах волокуши скользили, как по снегу, но на песчаной земле запряжённые цугом кони тащили с трудом. И тогда пушкари дружно брались за постромки, шумели: «Эх-да!»
Степанка слезал с коня и тоже вместе со всеми толкал волокушу.
Великий князь взял Степанку в поход старшим над пушкарями. Бояре недовольны, экую честь государь воздал холопу! Но против воли великого князя слова не вымолвят. Уж такие времена настали, когда служилый дворянин выше боярина.
Сам Василий дальше Нижнего Новгорода не пошёл. На Казань послал воевод, а Волгой вниз с попутным ветром судовую рать.
Не встречая сопротивления, полки вступили в землю черемисов [172] .
172
Черемисы - марийцы, чуваши.
Где дорога жалась к реке, близко видели струги. Ратники меж собой перебрасывались шутками:
– Эй, много ль рыбы изловили?
– Айдате к нам, на парусах вольготней! И-ии! Воеводы на взгорочек выехали, встали, полки пропускают. Репня и Вельский посмеиваются:
– Казанцы небось торбы увязывают.
– Так и до Казани дойдём, ни одного ордынца не повстречаем…
Воротынский помалкивал. Тронул коня, обронил:
– Велите дозорам в оба глядеть.
Чуял воевода, затевают что-то ордынцы.
Вторые и третьи сутки идут русские полки к Казани. Но вот дозоры по левую руку донесли: «Орда двумя туменами показалась. А с ними черемисы конные».
Остановились полки, воеводы повернули ратников навстречу ордынцам. Пустив рой стрел, казанцы отошли. Но едва московские воеводы велели двигаться дальше, как орда снова объявилась. И опять остановились русские полки, изготовились к бою. А конная орда, помаячив вдалеке, скрылась.
Близилась к концу первая половина лета. Теперь полки двигались медленно, ждали внезапного нападения.
Вскоре ордынцев заметили позади войска. Не меньше тумена их следовало за русским огневым нарядом, грозили пушкарям.
Остановил Воротынский полки. Суда к берегу причалили, спустили паруса. Наскоро сошлись воеводы думать: на Казань ли идти, назад повернуть? И порешили: надо ворочаться.
На левобережье Волги, у впадения в неё Суры-реки, построили город. Делали всем войском. Высокие прочные стены из брёвен обнесли валом, а в ров запустили воду.
Для люда, что будет жить в городе, срубили дома. Посаднику возвели просторный терем.
Назвали город по имени государя и реки Васильсурск. В двух конных переходах от Казани поднялся новый русский город.
До самых холодов стучали топоры над Волгой, а когда навесили железные ворота, послал воевода Воротынский Степана в Нижний Новгород к государю с известием. Да спросить: как быть дале?
Добрался Степан в Нижний Новгород и в тот же час поспешил на посадниково подворье.
Узнав про гонца, великий князь велел впустить его немедля. Едва Степан порог переступил и ещё государю поклон как следует не отвесил, а Василий уже с вопросом:
– Что о городе скажешь?
– Стоит Васильсурск, государь!
– выпалил Степан. Василий доволен, радости не скрывает.
– Вот так. Добрую весть ты привёз мне.
Заложив руки за спину, великий князь заходил по горнице, рассуждая сам с собой:
– Отныне напрочно осядем в казанской земле. Настанет час, из Васильсурска в Казань шагнём.
Степан молчал, слушал.
Но вот Василий задержался на нём взглядом.
– Тебе, Степан, ехать немедля в Москву. Надобно лить пушки, крепить город огневым нарядом. А с будущего лета сядешь ты, Степан, васильсурским воеводой. Слыхал?