Земля обетованная
Шрифт:
Трудно было поверить, что Сюзанне под пятьдесят. Она выглядела на тридцать пять. Но этого мало. У нее и манеры, и непринужденность были под стать.
– Последние два дня мне пришлось нелегко.
Она вздохнула и положила руки мне на колени. Возле меня закачалось дорогостоящее ароматное облачко.
– А каково было мне? Я знаю, что ты не убивал. А убедить в этом других мне не удалось. И ты не помог. Ну что ты говорил? «Я не могу ничего вспомнить». И все равно я всегда верила, что в конце концов вытащу тебя.
Многое нужно было
– Я знаю, все так и было. И ценю это. А теперь расскажи, почему ты сказала, что видела меня утром мертвым. Потому что, клянусь жизнью – извини меня, – я это пропустил.
История была такова. Накануне, в одиннадцать вечера, ей позвонил домой представитель коррекционного заведения и сказал, что все пути к подаче апелляции исчерпаны. В восемь часов утра меня умертвят с помощью укола. Это было, конечно, через двадцать часов после того, как меня оттуда увезли.
Сюзанна, естественно, всю ночь названивала судьям и другим влиятельным лицам. В этот раз никто не пошел ей навстречу. Смерть и все тут. Не осталось ни одной нитки, за которую можно было потянуть, ни одного бывшего любовника, которого она могла бы обернуть вокруг своего тонкого пальчика.
Итак, в семь утра она поехала в частную пенитенциарную, а по совместительству убойную фирму Маккенд-рика, надеясь что-то сделать на месте, например заявить о моей невменяемости или сказать, что я чем-то заболел и надо повременить с казнью, пока мне не станет лучше. Она всегда была изобретательной женщиной. Я начал верить в то, что она испытывала искренние угрызения совести от надвигающейся казни, хотя трудно сказать, горевала ли она обо мне или гневалась из-за того, что проиграла дело.
Она замолчала. Ее бокал опустел. Сюзанна пошла в кухню и вернулась со свежими напитками для нас обоих. Я согласился, поскольку не каждый день человек слышит описание собственной смерти.
– А потом? – нетерпеливо спросил я.
– На шоссе у меня лопнула шина. Можешь ли ты в это поверить? Машина обошлась мне в четверть миллиона. Считается лучшим спортивным итальянским купе. А тут на тебе!
– Ты опоздала на мою казнь, Сюзанна? Как ты могла?
– Я старалась, Бирс. Они не имели права проводить без меня экзекуцию.
– Может, думали, что ты попытаешься их обмануть.
Она похлопала меня по коленям и быстро, по-деловому, чмокнула в щеку.
– Умный мальчик. Именно это и сказал мне ублюдок Йохансон, когда я наконец-то туда приехала. Заявил мне с самодовольной улыбкой на гнусной роже: «Ты слишком поздно приехала».
– Йохансон?
– Он был губернатором. Ты его знаешь. Наверняка знаешь. Он был там, когда я к тебе приезжала. Одиннадцать месяцев назад.
– Я был в заведении Маккендрика?
– Да! Нам надо было поговорить. О деньгах. Все это, иметь ли, недешево.
Я покачал головой.
Я ничего не помню.
Это было, –
– Какие бумаги? Нет. Нет. Об этом потом. Я увидел тебя по телевизору, Сюзанна. Ты стояла и говорила, что я мужественно ушел из жизни и все такое.
Она кивнула.
– Да.
– Ты что же, вышла перед камерой и все сочинила? – спросил я, стараясь, чтобы голос не слишком дрожал.
– Ну а что, по-твоему, я должна была говорить? – обозлилась Сюзанна. – Я пропустила казнь своего клиента, потому что у меня лопнуло колесо? Будь реалистом, Бирс. Насколько я знала, ты был мертв. А у меня карьера.
Теперь я увидел прежнюю Сюзанну.
– А ты не попросила показать тело?
Она посмотрела на меня как на дурака.
– С какой стати мне смотреть на труп? Я же адвокат. Представляю людей, которые пока дышат. Я что, вампир, бегающий за труповозкой и пытающийся выжать деньги из мертвеца?
Она окинула взглядом комнату.
– Похоже все это на то, что может получить за работу вампир?
У нее были свои стандарты. Просто они отличались от стандартов нормальных, цивилизованных человеческих особей.
– Ты говорила, – заметил я, – что я испытывал угрызения совести.
Она отставила бокал, взяла мои руки и заглянула в глаза.
– Бирс, – пробормотала она, прибавив в голосе низких тонов, он звучал искренно и сексуально. – Я знаю: ты не убивал Мирам и ребенка. Но много лет назад мир уже пришел к заключению. Не в твою пользу. Я ломала голову: что скажу всем этим людям. То, что ты кричал о своей невиновности вплоть до самой казни? Нет, этим бы я никого не убедила. Я поступила так из уважения к тебе. Если люди решили, что под конец ты раскаялся, то некоторые из них подумали, что ты не так уж и плох. Если бы сказала, что ты до конца кричал о своей невиновности, они бы решили, что ты осел. Так что бы ты предпочел?
– Правду, – сказал я, не задумываясь.
Она рассмеялась и снова взяла бокал.
– И что это за правда? – спросила прекрасная защитница и выдохнула в мою сторону облачко дорогой водки.
В ее словах был смысл. Мне хотелось найти слабые места в ее рассуждениях, но не удалось.
– Твоя очередь, – сказала она.
Я рассказал ей столько, сколько хотел, и увидел, как расширились прекрасные глаза.
Самое забавное, что, когда я закончил, она не задала ни единого вопроса.
– Человек, которого я видел перед тем, как выйти из Гвинета… то есть заведения Маккендрика, как там оно называется… Его имя Стэплтон. Ты его знаешь?
– Стэплтон, Стэплтон, Стэплтон… Хочешь сандвич или что-нибудь еще? Черт, не надо было мне отсылать слуг.
– Стэплтон. Или Стэп. Одно время был детективом. Потом ушел куда-то еще. Может, в секретную службу.
Она покачала головой.
– Не знаю. Ты говоришь, он положил на твой счет деньги?
– Немного. Четыреста шестьдесят тысяч. Они уже должны там лежать.