Земля в цвету
Шрифт:
Соломаха понимал: сейчас они сдают экзамен. Только это тянулось неделями. А он был всего мальчиком, шестиклассником. И он ждал и по-детски просил дождя, прислушивался по ночам, не льется ли вода с крыш по трубам.
И все же не полил!
В то лето Соломаха внутренне вырос. Грядки и ростки на них, с их жизнью, слабенькой и бесконечно сложной, перестали быть для него игрой.
Он с упорством, без которого не может быть естествоиспытателя, довел свои гибриды до плодоношения и собрал с них семена.
Потом, на другой год, он получил пятьсот зерен многолетней пшеницы от ее создателя — А. И. Державина. У
Бригада Соломахи — ребячья бригада — задержала на пятнадцать дней уборку делянки, после того как пшеница созрела. Из двух тысяч колосьев не сломались два. Зерна с них собрали отдельно.
То был один способ уничтожить ломкость колоса: способ отбора. Соломаха испытывал и другой: способ гибридизации. Полтораста цветов державинской пшеницы он опылил пыльцой разных пшеничных сортов…
Еще через год эта бригада ребят уже получила задание от Лысенко: попытаться воспитанием и отбором вывести сорт озимой пшеницы для колхозных полей Украины.
Юннаты превращались в исследователей…
— Нет интереснее науки, — сказал Лысенко приехавшему к нему Соломахе, — чем агрономическая биологическая наука. Читайте Тимирязева. Учитесь у Мичурина. Крепко помните одно: чтобы сделать большое дело, нужно уметь делать маленькое. Делайте маленькое дело, оно будет большим.
Необычайная была осенняя сессия Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина в 1939 году. Когда из президиума объявили фамилии очередных докладчиков, на трибуну взошли друг за дружкой два мальчика и одна девочка.
Мальчик Глеб Державин рассказал, как он вместе с товарищем (здесь он показал на другого мальчика, Ваню Кузнецова) работал над вегетативной гибридизацией восьми сортов картофеля.
… Крепкие, толстые, с фиолетовым отливом стебли картофеля лезут из земли в горшках. Операция производится бритвой. Надо точно выбрать день, и нельзя, чтобы дрожала рука. Требуется искусство хирурга, чтобы резать живое тело и при этом не губить, а создавать жизнь.
В расщеп усеченного стебля вставляется заостренная клинышком (только двумя движениями бритвы!) верхушка. Тут много следует учесть: «эпидермис» (кожица) черенка должен совпадать с «эпидермисом» стебля. Иначе не совпадут проводящие трубочки и слой быстро делящихся клеток камбия, самый важный живой слой в стебле. И два организма не приживутся, не станут одним.
Вот, наконец, раны забинтованы.
Теперь терпение. Сейчас невидимо борются жизни двух соединенных тел, прежде чем стать одной жизнью. Борются сортовые качества.
Каково же будет потомство? Новые клубни под «двойным» растением?
Взрослые ученые — отважные новаторы — взяли на свои плечи тяжесть спора, возможна ли вообще вегетативная гибридизация. А юный исследователь уже работал с ней. Державин, Кузнецов приняли бесполую гибридизацию как готовое орудие и просто, по-серьезному рассказывали академии, какие получены ими вегетативные гибриды посредством того нового способа операций, о каком только что прочел читатель.
А девочка Тоня Козлова поставила себе целью принудить работать всю силу, скрытую в картофельном клубне. И оказалось, что сила эта невообразимо велика. Никто не представлял себе даже, как она велика.
Клубень разрезан на две половинки, они положены в ящик с землей. Вот из глазков полезли ростки. Пусть окрепнут немного! Готово: каждый
Так Козлова берет от клубня, выжимает всю до капли его жизненную силу.
Один клубень породил 250 ростков. Только тогда он иссяк.
Из 250 ростков выросло 250 картофельных кустов. Это было не простое дело. То ящик с рассадой к окну, то в тень; вовремя полить, разрыхлить землю, окучить, «подкормить» удобрениями. Уловить каждое биение роста, добиться того, чтобы жизнь растения целиком очутилась в твоих руках. Удалось это далеко не сразу, не в первый год. Но когда удалось — вот результат: 1035 клубней под 250-ю пышными, покорившимися кустами.
Тысяча тридцать пять — из одного. Цифра эта была в диковинку даже многоопытным специалистам. Шутка ли, взять одну картофелину да и зарядить ею целый огород!
Самое же удивительное в этих ребячьих исследованиях и открытиях было то, что и Козлова, и Державин с Кузнецовым вовсе не были какие-то особенные, исключительные ребята.
В далекие уже мои гимназические годы, в те времена, когда мы бумажными стрелами, украдкой прочтенным Дарвином отражали натиск «чудес» и «загадок» Кастрюли, в России работал величайший преобразователь природы всех времен. Но мы не знали о нем: мы никогда не слышали даже имени: Мичурин. Природа для городских детей чаще всего оставалась прекрасной незнакомкой. Она цвела в своем волшебном изобилии где-то там, за низкими холмами, там, куда в багрянце весенних закатов опускалось солнце. Правду сказать, гимназисты, мои сверстники, имели довольно туманное представление об этом изобилии природы. И любили ее любовью хотя и восторженной, но книжной.
А теперь юные натуралисты переписываются и встречаются с академиками, лучшими учеными страны. И входят в природу, как в мастерскую.
А работу свою начинают с участия в том общем, великом преобразовании живого мира, которое ведет вся страна.
К подопытному живому организму они подходят в сознании своей власти над ним, права на эту власть и нужности работы, за которую взялись. И когда на биостанциях видишь, — как работают юные натуралисты, приходят в голову неожиданные и даже несколько забавные сравнения: вот одни «объезжают» картошку, как объезжают норовистую лошадь, пока она не станет совсем смирной и покорной и не будет слушаться малейшего движения поводов; вот те учатся применять и сочетать различные воздействия, чтобы извлечь наружу все силы, таящиеся в клубне, в зерне, и неутомимо стремятся достигнуть такой безошибочности в управлении организмом, какой достигает наборщик-линотипист в работе на клавиатуре своей машины.
С дела натуралиста скинут долой покров «священнодействия», который никогда не помогал, а всегда, по правде говоря, мешал и самому натуралисту. И ничуть не умалилась радость творческого проникновения в тайны жизни.
Так и должен работать, исследовать, создавать могучее знание человек — владыка природы. Сейчас у этих ребят такие навыки вырабатываются смолоду. И важно, что смолоду. Долго человек смотрит на мир так, как учился смотреть еще в детстве и отрочестве, знания у человека растут, а вот «глаз подменить» — дается очень нелегко.