Земля вращается со скрипом (сборник)

Курилко Алексей Леонидович

Качество этой модной продукции чрезвычайно низкое. Но, кажется, никого это не беспокоит.

Я играл скандального подвыпившего соседа снизу, кото­рого затопили главные герои. Всего один съемочный день. Или как говорит Андрей Арестович: «Всего лишь минута по­зора».

Нестеренко, как выяснилось, имел дурацкую привычку говорить о себе в третьем лице.

К примеру: «Так, снято! На сегодня - все! Александр Не­стеренко всех благодарит и прощается с вами до завтра!»

Я об этом не знал.

Прихожу

на съемочную площадку: художник по костю­мам одел меня и отправил к режиссеру на утверждение.

Кругом обычная подготовительная суета. Нервный твор­ческий процесс.

Смотрю, стоит какой-то щуплый сутулый тинейджер, один, ничем не занят. Подхожу к нему.

Слышь, - говорю, - не подскажешь, где режик?

– Кто?

Режиссер. Нестеренко.

Он занят, - отвечает парень.
– Беседует с актером.

– Где?
– Тут. Я озираюсь по сторонам.

Где - тут?

Прямо тут.

Не понял.

Он демонстративно закатывает глаза и раздраженно вздыхает.

– Александр Нестеренко, - говорит, - перед тобой!

Ё-мое, думаю. Это что? Претензия на оригинальность? Бздык? Чудачество на фоне мании величия? Странность ху­дожника? Последствия родовой травмы? Что? Зачем?

Я говорю:

Меня костюмер послал. Утвердить вот эту вот тенниску и брюки. Еще он тюбетейку даст.

Хорошо, - отвечает режиссер, не глядя на меня.
– Пере­дай Вите, режиссер одобрил. Без тюбетейки!

– Понял.
– Я уже собрался развернуться, чтобы уйти, но проснулся внутренний чертенок.
– Да, и еще! Лене нужен текст.

Что?
– он скривил свое серое лицо.

Я повышаю голос:

Лене нужен текст сценария!

Какому Лене?

– Ну Леня. Славный малый. Актер. Он сейчас прямо тут с режиссером Нестеренко болтает.

Нестеренко глянул на меня более внимательно. На тонких губах заиграла легкая улыбка, но тут же исчезла. А может, ее и вовсе не было.

– Лене текст дадут, - медленно проговорил он.

Текст мне дали. Хотя он мне был не нужен. Моих там бы­ло фраз десять.

Глава седьмая

 Первая съемка

Являясь в нашем театре ведущим актером, я был уверен, что рано или поздно меня заметят. Как-нибудь днем, вече­ром, утром откроется дверь, либо зазвонит телефон, и меня пригласят в «большое кино». Я верил в свою звезду. Я никуда не ходил, не напрашивался, не суетился...

Фаталист, и в дурном и в хорошем, я полностью доверил­ся судьбе. Слава сама найдет героя.

Шли годы. Но дверь не открывалась, телефон не звонил.

Выяснилось, что режиссеры и продюсеры не имеют глу­пой привычки посещать театр. Тем паче, наш.

Меня убеждали, что «под лежачий камень» вода таки не течет. И что «на Бога надейся, а сам не плошай».

Окончательно убедил меня, помню, «мудроватый» Аресто-вич, бывший студиец, рассказавший не смешной, но поучи­тельный анекдот в тему.

«Двадцать дней шел гигантский ливень. Почти все зато­пило. На крыше стоэтажного небоскреба сидит еврей. Всего пять этажей отделяет его от поверхности воды. Мимо про­плывает резиновая лодка с людьми.

Мы плывем к горе Арарат. Там мы спасемся. Давай с

нами.

Мне Бог поможет, - невозмутимо отвечает еврей.

Тридцать дней. Дождь не прекращается. Два этажа отде­ляют еврея от поверхности воды. Мимо плывет спасатель­ный катер. Капитан орет:

Мы плывем к горе Арарат. Мы последние.

Плывите-плывите, - спокойно отвечает еврей.
– Меня

Бог спасет.

Тридцать девять дней лупит дождь. Еврей стоит на носоч­ках - вода до подбородка. Мимо - бревно, за которое уцепи­лось одиннадцать человек.

Вряд ли мы доберемся до горы Арарат, но шанс есть.

Цепляйся за бревно. Авось повезет.

Меня Бог спасет, - упрямо бубнит еврей.

Через пару часов он утонул. На том свете его встречает Господь.

Боже, я так верил Тебе! Почему Ты меня не спас?

Дорогой мой, я пытался. Я посылал тебе лодку, катер, бревно...»

Комментарии излишни.

Я поборол свою врожденную лень и принял решение -действовать.

И вот, года четыре назад, мы с Седым половину лета угро­били на хождение по всяким киностудиям, актерским агент­ствам и телеканалам. Разносили фотки, заполняли анкеты...

Вторая половина лета прошла в ожидании. Однако ника­ких предложений не поступало.

Осенью мы снова совершили рейд по местам, где, как нам казалось, решались наши судьбы. А вдогонку за тем рейдом -другой, третий... И снова никакого результата.

В нас совершенно не нуждались. Кино благополучно снималось без нашего участия. Нас как актеров не желали даже пробовать. Не давали ни единого шанса себя про­явить.

Было странно, что другие, явно менее способные, чем мы, востребованы, а нами лишь пополняют бесконечные списки безработных актеров.

Да что об этом много говорить. Стоит включить телеви­зор, и просто поражаешься обилию бездарей, практически прописавшихся на голубых экранах.

Я не желаю продолжать эту тему. Неудачники вечно но­ют. Они склонны обвинять в своих неудачах и даже бедах ко­го угодно, только не себя.

Итак, мы не прекращали обивать пороги студий и агентств, и потихоньку стали лелеять в душе первые ростки комплекса неполноценности.

«Матерый человечище» Арестович, игравший во всех се­риалах, снимавшихся в тот год в Украине, учил нас: