Земля ягуара
Шрифт:
Ромка заметил, что Кортес стоит рядом с Пуэрто-Карреро и Месой и что-то рассматривает в оптическую трубу. От коновязи через двор спешил к ним явно не выспавшийся Альварадо. Ромка помчался к капитанам, ибо дело намечалось серьезное. Вслед за доном Педро, пахнущим со сна прокисшим молоком, он взобрался по приставной лесенке на небольшую площадку и попытался вникнуть в разговор.
— …перегородить с той стороны, и можно будет обстреливать все поле, — говорил артиллерист.
— Тогда конница во фланг не зайдет. Вы так своих перестреляете.
— А если ждать на прямой наводке, то мы не успеем всех пострелять. Они до нас доберутся.
— Да они побегут при первых залпах, — увещевал Кортес. — А мы поставим усиленное прикрытие. И всех стрелков — на стены.
— А если не побегут? — горячился Меса. — Если не успеем всех?..
Ромка взглянул на просторы, раскинувшиеся за недостроенными городскими стенами, и похолодел. Там плескалось человеческое море — армия табасков, пришедшая с рассветом. Она двигалась, бурлила, жила. В неверном утреннем свете можно было рассмотреть мелькающие тут и там штандарты с перьями и черепами разных зверей. Испанцы казалась муравьями, вздумавшими потягаться силой с океанским приливом, который смоет их в одно мгновение.
Кортеса, казалось, не особо волновало такое соотношение сил. Определившись с позицией батареи, он принялся объяснять капитанам задачу, а потом велел трубить общий сбор.
Альварадо подозвал горниста и передал ему распоряжение Кортеса. Тот приложил к губам мундштук и издал пару заливистых трелей, будя тех немногих, кто еще похрапывал в теньке.
Повинуясь сигналу, конкистадоры построились в каре вокруг раскидистого дерева, росшего в большой кадке прямо посереди двора. Три стороны заняли сформированные вчера колонны, четвертую замыкал Кортес, гордый как король, рядом с которым стояли капитаны, священники и толстый нотариус.
Подойдя к дереву, адмирал достал из ножен узкий меч, поднял его над головой и трижды ударил по стволу, оставляя на коре глубокие зарубки.
— Отныне и на веки вечные объявляю эти земли собственностью великого короля Карла Пятого. Этим мечом, щитом и всей мощью испанской армии я буду защищать новые владения против всякого, кто будет оспаривать право монарха.
— Сантьяго! Сантьяго! — ответил ему рев двух сотен глоток.
— Клянетесь ли вы отстаивать новые испанские владения и помогать мне всегда и всюду?
— Клянемся! Клянемся!
— Готовы ли вы отдать свою жизнь за меня и испанскую корону?!
— Готовы! Готовы! — в едином порыве ответило каре.
— Пусть королевский нотариус скрепит наши клятвы своей подписью и удостоверит, что отныне эти земли, все их богатства и все их жители находятся под властью короля Карла. А это селение я нарекаю Санта-Мария-де-ла-Витториа.
Солдаты зааплодировали, некоторые даже подбросили свои марионы.
Нотариус, что-то быстро строчивший пером на листе желтоватой бумаги, пристроенном на плоском камне, поднялся и вышел вперед. Он показал всем лист, испещренный мелким почерком, с размашистой подписью внизу, свернул его в трубочку, обмотал красной лентой, достал из сумки брусок воска, размягчил его над костром, стряхнул несколько капель на ленту и оттиснул перстнем королевскую корону.
— Теперь, мои солдаты, нам предстоит в очередной раз разгромить неприятеля! И пусть, гордые сыны Испании, вас не пугает его количество. В нас верят Бог и король. И кстати, — Кортес вдруг перешел на доверительный, отеческий тон, — после победы мы поделим золото, найденное в храме. Капитаны! Разводите людей по позициям.
Священники встали в воротах и подняли руки для благословения. Альварадо подошел к коновязи, принял из рук раба-кубинца повод и, горяча коня, увел своих людей за ворота, не обращая на пастырей никакого внимания. Тем осталось только торопливо перекрестить удаляющиеся крупы лошадей. Топот копыт шарахнулся от стен и заметался на пустых улицах.
Впечатленный торжественностью момента, Ромка расправил плечи и пошел к меченосцам, назначенным ему в подчинение. Он приказал им построиться в колонну по два и повел вниз, к тому месту, где пушкари выложили из остатков вчерашних баррикад гнезда для стрельбы. Именно его подразделению предстояло прикрыть их. Юноша совсем не был уверен в том, что его бойцы смогут долго противостоять натиску многотысячной армии, но делать все равно было нечего. Да эти тут еще со своим благословением. Но, помня слова князя Андрея, Ромка, не показывая раздражения, дождался у ворот, пока епископ де Ольмедо и капеллан осенят каждого солдата крестным знаменем и подставят для поцелуя свой перстень.
— Хитрец, — проговорил Мирослав, пристраиваясь за Ромкиным левым плечом. — Ай хитрец.
— Вы это о чем… О ком? — спросил Ромка, не оборачиваясь, втайне надеясь, что воин имеет в виду его скромную персону.
— О Кортесе, вестимо. Надо ведь, удумал. Одно дело — за чужое воевать, другое — за свое.
— Дядько Мирослав, вы б это… Вели себя тише, а то мне перед другими кабальерос неудобно. Будто я не могу слугу к порядку призвать. — Ромка не видел, но отчетливо представил себе, как помрачнело лицо его спутника. А и поделом.
Отряд успел пройти уже две трети пути вниз по улице, когда от храма донеслась пронзительная трель горна. Условный сигнал — армия индейцев двинулась вперед. Значит, на все про все у них полчаса. Ну и ладно. Ожидание атаки — самое худшее на войне. Ромка уже успел не раз прочувствовать это на своей шкуре. Уж лучше сразу в пекло.
Вот и стена. Пушечных дел мастера и инженеры суетились как муравьи, укрепляли стрелковые гнезда обломками, оставшимися от вчерашней битвы. Вторая колонна пехотинцев, обогнавшая их на спуске, уже располагалась правее батареи, третья снова запаздывала. А враг был совсем близко. Ромка отчетливо слышал глухой рокот надвигающейся армии.
Поднявшись на цыпочки, он взглянул в пролом, и у него захватило дух. На испанские позиции надвигалась стена бронзовых тел, раскрашенных лиц, развевающихся разноцветных перьев и копий, воинственно вздетых к небу.
За его спиной испанцы готовились к бою. Аркебузиры, командование которыми поручили лучшему стрелку Диего де Ордасу, запаливали фитили и лезли наверх, на стену. Рядом с ними размещались арбалетчики. Меченосцы постукивали сапогами по земле и поводили плечами, оценивая твердость почвы и крепость ремешков на панцирях и шлемах. Артиллеристы приникли к стволам, проверяя наводку.