Земля ягуара
Шрифт:
Два самых богато одетых туземца приблизились к креслу и поклонились, но в их поклонах не было смирения и покорности. Держались послы подчеркнуто гордо и независимо. Кортес улыбнулся, вскочил и по-братски обнял их.
— Любезные мои друзья, — обратился он к послам. — Мы христиане и вассалы величайшего в мире сеньора, императора дона Карлоса. По его велению мы прибыли в эту страну, о которой, как и о ее великом властителе, наш государь давно и много знает. Он хочет подружиться с вашим сеньором, для чего и прислал нас из-за моря. Он приказал, чтобы мы лично рассказали Мотекусоме о его величии и богатстве. Мы надеемся, что вы нас туда сопроводите. В знак укрепления нашей дружбы предлагаю вам посетить мессу, которую проведет наш выдающийся кантор Бартоломе де Ольмедо, а помогать ему будет падре Хуан Диас. После этого мы вместе приступим к трапезе.
Марина и де Агильяр на два голоса кое-как перевели эту тираду.
Один из послов — полный, одышливый мужчина — выслушал перевод, высокомерно посмотрел на Кортеса и молвил:
— Ты только что прибыл, поэтому правильнее было бы не требовать сейчас свидания с нашим повелителем, а сперва принять подарки, которые он посылает, затем передать слова вашего сеньора мне. — На каждом слове, донесенном через переводчиков, он вынимал из деревянного ларя по одной драгоценности и клал их на засыпанный крошками стол.
Тут были и чудесные медальоны тонкой работы, и браслеты в виде змей с камнями вместо глаз, и увесистые шейные цепочки. Глаза у капитанов, стоящих за спиной Кортеса, загорелись.
Потом касик махнул рукой, его многочисленные спутники расстелили прямо на траве большую циновку и вывалили на нее тюки с одеждой из белой хлопчатой ткани, головные уборы и накидки из птичьих перьев, статуэтки из полудрагоценных камней вроде нефрита и массу безделушек. На длинное полотнище ткани они положили запасы провизии, которой хватило бы немногочисленному отряду на многие месяцы.
У Ромки от удивления открылся рот. Он никогда не видел столько богатства сразу. Остальные конкистадоры тоже прибывали в смятенных чувствах, и лишь Кортес не потерялся.
Он принял подарки с изяществом и веселой простотой. Подозвав одного из солдат, адмирал велел принести парадное кресло с инкрустацией и росписью, хранившееся в специальном сундуке, несколько кусков красивого, но дешевого колчедана, завернутого в дорогие надушенные платки, нитку бриллиантов, сделанных толедскими мастерами из простого стекла, суконную шапку с золотым медальоном, изображавшим победу святого Георгия над драконом.
— Все это — подарки нашего великого государя. А кресло предназначено для того, чтоб великий Мотекусома мог принять великого посла, то есть меня, обернув волосы этой бесценной блестящей нитью.
— Правитель Мотекусома, несомненно, обрадуется получить известия о вашем господине, — ответил посол. — Я немедленно отправлю ему подарки и передам его ответ, как только сам его получу. И еще просьба. Я привез с собой несколько художников. Позволено ли им будет зарисовать вас и ваших спутников, чтобы я мог передать эти изображения моему правителю вместе с подарками?
Теперь глаза вспыхнули у Кортеса.
Ромка никак не мог понять, чему так радуется адмирал и зачем он развил такую бурную деятельность. Пока художники быстро и ловко срисовывали Кортеса, всех капитанов, солдат, корабли, лошадей, донью Марину и Агильяра, двух гончих собак, крутящихся под ногами, орудия, ядра — словом, все, что они видели, для послов было организовано представление.
Первыми в дело вступили артиллеристы. Залп из всех фальконетов несказанно напугал индейцев. Качая головами и цокая языками, они долго рассматривали срезанные картечью гребни дюн и сбитые ветви столетних деревьев.
Следующий ход был за Педро де Альварадо и его кавалеристами. Блестя начищенными доспехами, с гиканьем и боевыми кличами своих родов они гурьбой вылетели на вытоптанное поле. Всадники на ходу построились в колонну по два, потом в клин и под конец, развернувшись широким фронтом, разом проткнули копьями чучела, связанные из тростника и обмазанные глиной. Ромка пристроился на складном стуле в тени раскидистого дерева и вполглаза наблюдал за их маневрами.
Эх, татарскую конницу бы тут показать! Надменных донов и не менее надменных касиков наверняка удивили бы невысокие плосколицые люди, на скаку пролезающие под брюхом своих низкорослых лошадок, покрытых шерстью, рубящиеся, стоя на седлах, и способные с галопа послать три стрелы в глаз деревянному идолу.
Вдруг Ромка почувствовал к себе какое-то странное внимание. Он выпрямился и огляделся. Все послы встали полукругом и смотрели ему в лицо. Ромка инстинктивно провел рукой по лбу, подбородку, но ничего достойного внимания там не обнаружил. Приподняв шлем, он провел рукой по волосам и тут понял, что эти люди смотрят не на него, а на головной убор. Странно как-то смотрят, будто не могут поверить собственному счастью.
На всякий случай юноша поднялся на ноги. Толстый посол нагнулся вперед, указал пальцем на медную бляху, укрепленную над самым наносником шлема, и что-то быстро-быстро заговорил на своем клекочущем наречии. Несколько советников за его спиной начали кричать, как крыльями размахивая рукавами своих накидок.
— Что тут у вас? — спросил Ромку насторожившийся адмирал.
— Не знаю. Чего-то на шлем уставились, кричат, — оторопело ответил юноша.
Агильяр некоторое время вслушивался, потом начал переводить:
— Касик Тентитль говорит, что это не просто шапка, а древний головной убор бога войны Уицилопочтли. Мотекусома будет очень рад, если увидит эту драгоценность.
— Вот как? — Брови Кортеса взлетели. — Ты где это взял?
— Оружейник дал. У него где-то в арсенале валялся, — ответил Ромка.
— Ясно. Дай мне. — Он почти вырвал у Ромки шлем и сунул его в руки оторопевшего Тентитля. — Этот головной убор очень дорог нам, но, ценя дружбу, мы готовы передать его вашему правителю за ту меру золотого песка, которая в него поместится. Понятно ли?
Мешики, дослушав переводчика, согласно закивали, потом один из них что-то крикнул и все посольство стало очень быстро собираться. Через пять минут в лагере не осталось ни одного индейца.
— Вот и разбери, к чему приведет этот подарок, — часом позже за обеденным столом сомневался де Агильяр. — Может, он подтвердит их веру в то, что мы — именно тот народ, который, по древнему пророчеству, должен прийти с моря и овладеть всей страной. А может, туземцы объявят нас самозванцами и попытаются перебить.