Земля забытых фантазий
Шрифт:
– Папа! – в комнату вбежала раскрасневшаяся Лиза. – Смотри!
Она развернула глянцевый журнал и положила его на стол перед отцом. Васька тут же отодвинул учебник и перегнулся через стол. Фёдор отложил деревянную ложку, которую вытачивал, пока Васька делал уроки и посмотрел в журнал.
– Папочка! Мне очень нужна такая ступа! Очень, очень, очень! – Лиза сложила ладошки в молитвенном жесте и состроила на лице самую лучезарную улыбку, на которую была способна.
Фёдор посмотрел на картинку. На ней была изображена ступа розового цвета, глянцевая, с золотыми завитками и стразами, щедро разбросанными в цветочном орнаменте по
– Ступа для полётов, модель 4361 розовая, мини, – прочёл вслух Фёдор. – Лиза, детка, зачем это?
– Фу, пааап, ну я же просила не называй меня Лиза. Зови лучше Лизбет, так модно.
– Зачем тебе ступа? У тебя же есть сапоги-скороходы…
– У-у, сапоги – это уже прошлый век… Что в них хорошего? Меняй набойки два раза в год. Зимой подошву противоскользящую приклеивай. В пробках стой… И у меня на правом сапоге тормоза барахлят, я же говорила, помнишь? И летом в них жарко. И они мне по цвету не подходят, я их, между прочим, за мамой донашиваю…
– Давай новые тебе купим. Нужного цвета. Маленькая ты ещё в ступе летать, – выдвинул отец последний аргумент.
– Чего это маленькая? У Катьки уже есть такая! А мы с ней одного возраста… – возмутилась Лиза, подбоченясь по-матерински и надув губы.
– Давай подождём следующей весны, – начал сдаваться Фёдор. – Зимой на этом всё равно не полетаешь. Замёрзнешь. Заболеешь.
– А вот и нет! – Лиза радостно перевернула страницу и стала тыкать пальцем в картинки. – Вот у неё есть стеклянный купол. Надёжная защита от дождя, ветра и снега. В комплекте метла с переключением скоростей и регулятором высоты. Ещё умный руль. И если брать до конца недели, то в комплекте клубочек-навигатор идёт…
– Клубочков в доме и так полно… Мама их твоя под цвет платьев с десяток набрала, – вяло сопротивлялся Фёдор.
– Да этот же розовый! Ну, посмотри! Он к ступе идеально подходит. И не хочу я сапоги-скороходы носить… Ты бы ещё печь самоходную вспомнил, что в гараже без дела стоит, – Лиза захлопнула журнал.
– А что печь? Когда снегом замело по самые окна, так мама твоя на печи на работу ездила. И ничего! Не упал её авторитет. Зато дорогу печью прочистила и не замёрзла. Пошла бы ты лучше в лес, грибов набрала, пирога испечём, – начал терять терпение Фёдор.
– Кому он нужен, этот пирог? В доме скатертей-самобранок на любой вкус. Разверни ту, что десерты готовит и ешь свои пироги, – обиженно заявила Лиза.
– Мала ещё с отцом так говорить, к себе иди! – прикрикнул Фёдор. Васька захихикал и высунул язык, дразня сестру. Тяжёлая отцовская рука тут же опустилась на его затылок, Васька ойкнул, зубы его клацнули.
– Оставшись без людей, волшебные сущности стали развиваться самостоятельно, – затараторил он. – Пап, а домовой – это волшебная сущность или суеверие?
– Вы же на прошлой неделе классификацию проходили, – напомнил отец, взявшись за ложку. – Забыл?
Васька уткнулся в учебник.
– А Васька смотрел передачи для взрослых по серебряному блюдечку, – сдала его сестра перед тем, как хлопнуть дверью.
Фёдор посмотрел на закрытую дверь. Пора было отдавать Лизку замуж. Девка выросла кровь с молоком. В голове ветер. Парни в деревне так и пускали слюни, когда она, гордо задрав подбородок, проплывала мимо. А почтения к старшим в девчонке никакого. Так и норовит всё сделать по-своему. Намучается с нею свекровь.
– Это правда? Ты смотрел взрослые передачи? – нахмурился отец, посмотрев на Ваську.
– Да я про китов только… У них ведь бывает период размножения. А что, если те киты, что держат нашу землю, надумают размножаться? – покраснел Васька. – Тогда весь наш мир перевернётся? А вдруг это произойдёт скоро? Ведь сейчас весна. Мы тогда умрём? И я?
Фёдор вздохнул. Васька был очень похож на него самого в детстве. Такой же любопытный и упрямый. Раздавая ему воспитательные подзатыльники, Фёдор иногда думал, что он сам себя лупит. Отцу Фёдора тоже приходилось краснеть перед Ягой Антоновной за сыновы проказы. Фёдор рос в традиционной семье домовых. Отец держал большое хозяйство, приучал к труду многочисленное своё потомство. Мать его с утра до ночи была при деле: хлеб пекла, одёжу детям шила, в огороде возилась. А как она рукава да подолы вышивала красными крестиками – залюбуешься! Фёдор часто вспоминал своё детство, братьев-сорванцов, тёплые натруженные материнские руки, рыбалку с отцом и коврики домотканые на полу…
Когда Фёдор вошёл в пору жениховства, познакомился он на болотах с кикиморой Любашей. Ох и девка была! Смелая и своенравная. Тело упругое, как наливное яблочко. Рубаха на груди так и норовила лопнуть с хрустом. Статная, высокая, глазища зелёные под чёрными бровями… Коса зелёная до самых колен висела. Такая у них с Фёдором любовь приключилась, что зверьё лесное разбегалось по норам, чтобы сраму случайно не углядеть.
Мать Фёдора как узнала, что он в невестки ей кикимору вести собрался, так и слегла. Плакала днями напролёт. Кто ж себе жену из кикимор берёт? Они к хозяйству не приспособлены. Вон в конце деревни Семён Косой женился на такой, так через три года и запил с горя. Даром что красива, кому она нужна эта красота? Щи ею не заправишь и на стол не поставишь! Отец тоже был против. В его роду домовые от самого сотворения чистой породой гордились. Так и женились на своих. Потому хозяйство их было крепким, а потомство многочисленным. Привести невестку против воли родителей в отцовский терем Фёдор не мог. Решил свой строить и отделяться.
Деревня Лукошкино издревле населялась семьями домовых. Стояла она на высоком берегу широкой и ленивой реки Синей. Терема в деревне сплошь были двухэтажные, крепкие, богато украшенные резьбой. Сады и огороды всегда давали урожай, даже в самый плохопогодный год. Каждый домовой держал большое хозяйство. Зажиточная была деревня. А всё потому, что никто так не умеет с домашним хозяйством управляться, как домовой. Иногда Фёдор думал о том, что люди теперь вынуждены сами заниматься хозяйством, без поддержки домовых. Как они справляются?
Фёдор тогда взял у соседа пять цыплят породы Ряба. Куры эти несли по три-четыре золотых полновесных яйца в год. Уход, правда, за ними требовался сложный и постоянный. Куры в еде были привередливы. Чуть что не по ним – ложились на спину, растопыривали когтистые лапы и демонстративно дохли, надрывно и протяжно испуская дух. В деревне мало кто с ними связывался: стоили цыплята дорого, хлопот было много, а прибыли можно было и не дождаться. Фёдор обещал соседу два яйца за цыплят, когда начнут нестись. Поселил птенцов в тёплом сарае, сенца им свежего в гнездо положил. Кормил с ладони, гладил по мягким пёрышкам. Рябы и выросли в заботе и ласке. Два первых яйца Фёдор соседу отдал, остальные на монетный двор в город свёз, обменял на деньги по государственному курсу и начал строиться.