Земля зеленая
Шрифт:
— Не пошла на ярмарку? — спросил Карл. Стоять перед ней молча он не мог.
— Не пошла, — ответила она, — мне ничего не нужно. Отпустила вот Маленького Андра, очень уж хотелось мальчишке! Катушку белых ниток мне принесет Большой Андр, а не принесет, все равно — Лейпка зайдет на этой неделе.
— Ну конечно зайдет! — бойко подтвердил Карл, будто только за тем и пришел, чтобы она не беспокоилась из-за ниток. — На прошлой педеле в наших краях его не видали, а теперь самое время скупать свиную щетину.
Лиена, вдруг что-то вспомнив, встала.
Тебя из дома увидят, сойдем
Они спустились и присели за тальником, почти рядом. Карл, видимо, мучился, не знал, что сказать. И Лиене тяжело было сидеть, она сорвала сухой стебель полевицы и начала грызть, в нем еще сохранился кисловатый сок.
— Вам лен на ржаном поле пора убирать, — наконец выдавил он из себя. — Я давеча шел мимо, гляжу, волокно уже отстает.
Лиена ничего не ответила, и он умолк, еще более растерявшись. Немного спустя пробормотал что-то о бривиньских тучных овцах. И вдруг она заговорила, хотя за минуту до этого, вероятно, и сама не думала, что скажет что-нибудь:
— Значит, свадьбу скоро справишь…
— Да, — живо откликнулся он, довольный тем, что она начала сама: — В будущее воскресенье будет первое оглашение.
Лиена подсчитала про себя:
— На Михайлов день не удастся…
— На Михайлов день не удастся, только через неделю после Мартынова дня, так и уговорились.
Опять замолчали. И опять заговорила Лиена.
— Платье, верно, в Клидзине шить будет?
— Нет, здесь же, у дочерей Балцера.
— Да, они ведь всем хозяйским дочерям шьют.
— И мирт ей даст моя тетка, она тоже айзлакстская. У нее, говорит, мирт, как у вашей Лауры.
— Если такой большой, то на троих хватит.
— Тетке больше не понадобится: одна дочь была, и та весной замуж вышла. А Лиза горбатая, ее никто не возьмет.
— Ну да, кто же такую возьмет.
Тут они нечаянно встретились взглядами и прочли в глазах друг у друга нечто такое, что Карл Зарен быстро нагнулся и стал сбивать пыль с сапога, хотя ее почти не было.
— Иначе нам нельзя, — невнятно сказал он, все не разгибая спины. — Весной проценты в банк не заплатили, и осенью не удастся. Рутка за лошадь ждет уж второй год. А за ней дают восемь сотен.
— Восемь? У нас говорили — тысячу.
— Нет, восемь. Прошлой осенью брата выкупили из солдатчины — ужас сколько ушло. Но с восемью сотнями мы вылезем. Дом надо немедля чинить, — крыша проваливается, в дверь войти невозможно.
— Да… Потому вашу окраину и зовут в волости нищенским углом… С чего же у вас в Заренах так получается? Или земля плохая?
— Земля не хуже, чем у других, да из отца настоящего хозяина не вышло. Сам он смирный, распорядиться не умеет, а как уедет из дома, так до полночи, до утра пропадает. Мать тоже нерасторопная, по дому еще куда ни шло, а в хлев не заходит. Плачет. «Незадачливые мы с отцом, — говорит. — Если ты, сынок, не женишься на богатой, потеряем мы Зарены…» Как же мне быть иначе?
Лиена помолчала, низко склонив голову, потом ответила совсем безжизненным голосом:
— Иначе тебе нельзя…
Стебелек она догрызла до конца, больше полевицы поблизости не было. Сорвала листок травки, что прикладывают к голове, когда сильно болит, и начала его грызть.
Карл Зарен все мучился, — видно, не находил слов, не мог выразить то, что надо было сказать. Мысль цеплялась то за одно, то за другое.
— Я хотел тебе сказать… Ты не подумай, будто я сам… Я не виноват…
— Разве я говорю? Ты ведь не…
На берегу за рекой кто-то глухо кашлянул, должно быть зажав рот рукой. Лиена испуганно вскочила.
— Опять старый Межавилк подглядывает… Тебе пора идти.
Карл тоже забеспокоился. Встал, помялся, но больше сказать ничего не мог. На этот раз он подал руку и тут же вырвал и быстро зашагал прочь, будто куда-то опаздывал. Лиена тоже бегом кинулась вниз, хотя ни одна корова не думала перебираться через реку. Повернувшись спиной к пригорку Межавилков, она могла еще поглядеть вслед Карлу Зарену; он то появлялся, то пропадал за березками на опушке рощи. Может быть, оглянется?.. Нет, не оглянулся, вот уже орешник на прибрежном обрыве совсем скрыл его.
Вечером в хлеву Лиена долго не могла привязать коров. Либа с Анной уже доили, а она все возилась возле непослушной Думали. Стоя в дверях, хозяйка пошутила:
— Ты, Лиена, должно быть, на пастбище не выспалась.
Только теперь она очнулась — увидела, что привязь у нее в руках, остается только накинуть на рога.
У Анны Смалкайс на душе было не легче, но она виду по подавала, умела лучше владеть собой. О том, что произошло на ярмарке, говорить не хотелось. Мужчины еще домой не вернулись, за ужином батрачкам кусок в горло не шел. Анна для вида поболтала ложкой в миске и ушла в клеть.
Либа Лейкарт уже перебралась со своей кроватью на место старого Бривиня, против окна, Лиена опять перешла в клеть. На углу ларя страшно коптила старая хозяйская лампа, смутно трепыхалось красноватое пламя, густая и черная тень Анны извивалась и прыгала по стене над закромами.
Анна выдвинула из-под кровати сундучок и долго шарила на дне, хотя прекрасно знала, в котором углу оно хранилось. Вытащила маленький сверток в желтой бумаге и развернула на коленях. Это было пряничное сердце, темно-желтое с белыми и красными сахарными разводами по краям и бумажной розой С зелеными листочками посредине. В прошлом году на ярмарке в день Мары ей подарил его Мартынь из Личей. И вот эта мерзость лежит на коленях! Глаза у Анны сверкали, ей было даже противно дотронуться до этого.
А дотронуться пришлось, ведь не будешь же всякую дрянь держать в ящике. Она со злобой завернула сердце в бумажку и, зажав в руке, вышла.
Подбросить под крыльцо нельзя, весь низ открыт, кто-нибудь еще увидит или Лач вытащит. Под дом подбросить — опять не годится, в дыры под стеной каждый день лазают ребятишки Осиене. Закинуть в хозяйскую картошку?.. Завтра начнут копать, и ну как этот болтун Мартынь Упит найдет? По всей волости растрезвонит — у него не язык, а трещотка.
Анне пришло было на ум отнести его и бросить в корыто свиньям Осиене. Но она тут же раздумала. Розу с зелеными листочками, и в свиное корыто — да это надо быть дикаркой. И еще как знать, будут ли свиньи есть такую сласть. Придет утром Осиене с шайкой сыворотки, поглядит — что это за желтый комок?