Земля
Шрифт:
Словом, спасаю. А для спасения… для спасения… подброшу-ка я ему доброго человека. Что-то не попадались сегодня нашему Фанту добрые люди. Разные были: скучные и мелочные, зловредные и равнодушные, дремотные и бдящие, а вот особливо отзывчивых, кроме разве что не по должности полоумного причального кассира, не наблюдалось.
Фант с Иолантой шли по какому-то совершенно пустынному коридору. Пустынному не только в смысле прохожих (это было бы еще полбеды: в конце концов, можно зайти куда угодно — в продуктовый распределитель для командного состава, в цирюльню для бедных, в гомеопатическую аптеку, наконец, обратиться в Опорное место охраны и наблюдения (ОМОН) и спросить, как жить дальше),— но, главным образом, как раз в том смысле, что в злополучном коридоре
Когда Фант с бессмысленной надеждой доплелся до нее, он с ужасом прочитал: «Цех демонофикации № 3». (Пусть читатель поймет меня правильно. Я не собираюсь вводить в текст мистику, не склонен я и к оккультным наукам, в демонов, строго по секрету, не верю, исключая лишь демонов Максвелла и Лапласа. Но Фант стоял именно перед «Цехом демонофикации»… Де-монофикадии, очевидно. И будь я проклят, если кто-нибудь знает, что это такое и где могут находиться цеха монофикации, и вообще, порядок ли . это: с таким трудом поднять сначала монофикацию, а потом разом все демонофицировать? Этак и останемся мы на примитивной начальной стадии, а ведь стоит подсуетиться, собрать силы, перестроиться разок-другой, сэкономить где надо, конфисковать что надо, гаркнуть как надо, указать когда что делать и не делать, и уже замаячат соблазнительные горизонты бификации, трификации, тетрафикации… страшно подумать: пентафикации! Глядишь, и другие Орпосы обгоним, если, конечно, не демонофицировать все подряд необдуманно.) На дверях цеха висел огромный ржавый замок. Фант застонал…
А где же Добрый Человек? Да вот же он: сидит неподалеку на скамеечке, очень колоритный, благодушный, пыльный добрый человек, почему-то в меховой шапке и застегнутом на все пуговицы, даже верхнюю, черном пиджаке. Он сидит совершенно один и, кажется, вовсе не обеспокоен этим. Может, он потому один и сидит, что давно добивался уединения, а может, и наоборот — давно ищет собеседника, и улыбка на его лице не от удовлетворенности одиночеством, а от предстоящей беседы. Кто его разберет, этого жителя Административного Центра неопределимого возраста и, судя по состоянию одежды, сидящего здесь уже месяца три; важно другое: он настроен по-хорошему, он даже подзывает жестом наших героев, и он отдыхает на скамеечке возле убийственно-загадочной «демонофикации».
Вот бы и спросить его, что это такое, но Фант, с гримасой на бледно-зеленом (я бы даже выразился более поэтично — салатном) лице, спрашивает:
— Скажите, пожалуйста, мы правильно идем к вакуум-станции?
— К вакуум-станции? — теплолюбивый человек определенно ошеломлен вопросом, он, должно быть, ожидал преамбулы в смысле разговора о терморегуляции, о газетных новостях, о расширяющемся потоке вольных пассажиров и вообще праздношатающихся, но, не получив желаемого, он, впрочем, не расстраивается и даже, выяснив, что незнакомцы обнаруживают полное незнание планировки Административного Центра, весьма рад, ибо предвкушает лакомое объяснение невеждам сложного и запутанного пути к Центральному транспортному узлу.
— Да, к вакуум-станции,— нетерпеливо говорит блеклый невежда,— мы хотим уехать.
— Зачем — уехать? — беспокоится радушный хозяин скамейки.— Вам не нравится в нашем Центре? Прекрасный Центр! На фруктовом базаре были? Не были? Сходите на базар, поешьте пи-винограда — плохо не будет.
— Нам нужно на вакуум-станцию,— цедит сквозь зубы Фант, борясь с желанием ухватиться за тесемки треуха говорливого незнакомца и натянуть ему неуместный убор по самые глаза.
— Ну вот, опять вакуум-станция! Ты вообще знаешь, о чем говоришь? Вакуум-станция где? Во-он там.— Сидящий делает неопределенный жест рукой, могущий обозначать, что вокзал занимает примерно пол-яруса.— А ты куда идешь? Ты идешь в сторону Энергосектора! (Как будто вакуум-станция никак не может быть в стороне энергетических
«Сейчас я его убью»,— на грани помрачения думает Фант и крепко сжимает ручку сумки с фотоаппаратом и полотенцем. Однако вмешивается Иоланта.
— Нам действительно нужно на вакуум-станцию,— произносит она.— Как туда пройти?
— Горе мне, горе! — воздевает к небу руки сидящий, не подозревая об угрозе близкого конца.— Клянусь памятью мамы, они меня с ума сведут. Пройти к вакуум-станции! Ничего не получится.
— Почему?! — два голоса.
— Потому, что это так далеко, что пока вы будете идти, вы проголодаетесь, а когда вы проголодаетесь, вам захочется на базар, а пока вы будете искать базар, ваш снаряд уже уйдет, и кого вы будете ругать? Вы будете ругать меня, потому что я не показал вам порогу на базар сразу. Горе мне, горе!
Фант с Иолантой переглянулись. Перед ними сидел сумасшедший с навязчивой базарной манией.
— Папаша, где вакуум-станция? Ва-ку-ум-стан-ци-я, понимаешь? — страшным голосом закричал Фант.
— С Земли? — спокойно спросил «папаша».— Вообще не похоже, но готов держать пари, что вы только что с Земли. Очень шумная планета. Зачем кричишь? Пойдешь назад, потом налево, увидишь гам бегущую дорожку, она ведет на базар (Фанта затрясло, а человек предусмотрительно завязал тесемки треуха под подбородком), не хочешь — не вставай на нее, иди дальше, потом снова налево, там другие дорожки, там целая развязка дорожек, и все бегут к вакуум-станции. Когда заедешь на базар, спроси…
— Спасибо, большое спасибо! — перебил его Фант, чувствуя, как с плеч спадает тяжкое бремя криминальной ответственности.
— Вы очень любезны,— заметила Иоланта.
— О чем ты говоришь? — удивился треуховладелец.— Он спросил я ответил. Ты спросишь — я тоже отвечу. Кто не поможет приезжим людям?!
Иоланта заколебалась. Фант уже направился в указанном направлении, но ока не удержалась.
— Вы здесь работаете?
— Упаси тебя Юпитер, дорогая! Разве я похож на человека, который работает? Я давно не работаю. С самого Парванистана. С того незабвенного момента, когда душманская мина рванула у меня под самыми ногами и я очнулся в госпитале, укороченный на треть. Счастье, что снизу, а не сверху.
— Ой, извините, я не хотела вас обидеть…
— Юпитер с тобой, дочка, разве есть на свете такая вещь, которая может обидеть ветерана Парванистана? Вот мне жилья на Земле не досталось — и то не обиделся. Сюда приехал, здесь мыкаюсь между ярусами — ничего… Тридцать лет уже без ног, и помирать не собираюсь. Бог даст — еще тридцать лет похихикаю…
— И еще… Скажите, пожалуйста, мне очень интересно… Что такое демонофикация, не знаете?
— Ба! — Незнакомец радостно хлопнул себя по лбу.— Пусть у меня рога вырастут, если это не то же самое, о чем я хотел спросить у вас!
Когда ошарашенная Иоланта догоняла Фанта, она решила оглянуться, чтобы еще раз бросить взгляд на чудака в треухе. Скамейка была пуста. В коридоре, как и раньше,— ни души.
Наверное, это все-таки был цех демоно-фикации.
снова-здор'oво
…Фант с Иолантой внимательно изучали расписание. Ближайший снаряд уходил в Курортный Сектор через полчаса, и это их обрадовало. Впрочем, на ужин в «Козероге» они все равно не успевали (о, творожное суфле!), но зато следующий пассажирский отправлялся вечером, а это предвещало перспективу провести в томительной дороге начало ночи и добраться до постели лишь в то время, когда нормальные люди уже ворочаются, ожидая проклятой трели компьютерного будилы.