Землячки 3. Интерес
Шрифт:
После танцев спать ещё не хотелось, и в накинутой на плечи куртке, она опять делилась своей философией с благодарным слушателем.
– Вот это да-а-а! Сколько у нас сегодня попутчиков!
– Ты о чём?
– О звёздах.
Помолчали, вглядываясь в небесную россыпь.
– Алёша, чувствуешь, мы ведь сейчас тоже оторваны от Земли.
– Если не считать, что моря тоже входят в её неделимое целое.
– Но ведь покачивает нас... Как будто между небом и землёй.
– Мечтательница же ты, однако.
– Алёша! Звёзды остановились, глядя на нас! Стоят! У нас скорость
Он, снисходительно посмеиваясь, прижимал поплотнее к себе, а она не хотела остановить своё красноречие.
– Знаешь, говорят, наша Галактика, Млечный путь называется, имеет форму фигуры человека с распростёртыми руками. А все звёзды, в том числе и наше Солнце -- это только её клеточки. А мы, люди, в этих клеточках вообще похожи на атомы. Одни клеточки находятся в её глазах и восторгаются увиденным, другие -- в руках, и наслаждаются ощущениями, в сердце -- болеют переживаниями, а некоторые, - засмеялась она, - совсем ничего не видят, кроме отходов пищеварения... И всё это мчится с невиданной скоростью, с космической скоростью...
– А ты где находишься?
– Я?... А я -- верхом на всём этом, - смеялась она, - с уздечкой в руках!
– Ну ты и фантазёрка! Я люблю, вообще-то, фантастику, но такого сюжета пока не встречал.
– Пойдём-ка спать. Завтра, наконец, увидим хоть один Курильский остров. Жаль, что стоянки там нет, а то бы я на вулкан сбегала.
– Вечером ещё один. В темноте интересней на извержение смотреть, говорят.
х х х
Уже два дня радио с утра до вечера рассказывало о Курильских островах, об эпицентрах и датах крупнейших землетрясений, о всяких цунами, о потухших и действующих вулканах, о сейсмографе, с принципом работы которого можно ознакомиться в музее теплохода. Радовало одно -- горячий ветер дул со стороны СССР, то есть с нашего материка. Шляпу приходилось завязывать крепко под подбородком, но без неё она стала бы за время отпуска не тёмно-русой красавицей, а белобрысой, чернолицей, и с выцветшими глазами.
– Алёша, я давно хочу спросить, - улыбалась она, лёжа на нём, - я-то на речке Чугуевка с апреля по выходным с подружкой загорала, а ты где? И с кем? Расскажи.
– Аксана, я всё забыл, - уклонялся он от ответа.
– Не надо меня пытать. Это нетактично.
– С секретаршей?
– Теребила она его.
– Нет, конечно.
– У тебя много любовниц, или одна?
– С чего ты взяла?
– По тебе видно. В сексе ты гораздо опытнее, чем в словесных поединках.
– А что мне делать, если жена -- не жена! Я ведь живой человек.
– Не сердись. Я прощаю тебе твоё прошлое. Я скучать буду после расставания, как те девицы, которые ждут тебя сейчас.
То ли от напоминания о девицах, то ли для её утешения он, наверное, в сотый раз приступил к выполнению своих мужских обязанностей. Это прекрасно отвлекало обоих от пустых разговоров.
После обеда все палубы были заполнены туристами, как в день отплытия из Владивостока, даже на капитанском мостике было полно, в основном дети. Извержение было видно издалека. Из динамика -- мельчайшие подробности научного мира по этому поводу.
Так как было тесно, он стоял слегка сзади от неё, одной рукой упираясь в барьер, а другой -- обняв за плечо. И в самый торжественный момент, когда они были напротив изумительного зрелища, когда все от восторга не могли молчать, она вдруг осознала, что не может ни пошевелиться, ни закричать, как все -- он, обняв её обеими руками за живот, прилип к ней всем телом, раздвинув коленом ноги, целуя плечи, шею, просто катался по её спине. Она, как птичка, замерла в его объятиях, и никуда не хотелось вылетать из клетки. Ещё этот горячий ветер обжигал губы. Невозможно было ни вздохнуть, ни выдохнуть. В подвешенном состоянии она ощущала все его движения. Вспыхнула и закипела. Он почувствовал это и прямо впился в неё каждой клеточкой, уронив голову ей на плечо. И так они стояли ещё бесконечно долго, пока она не почувствовала всю тяжесть, навалившуюся на неё.
– Ты не уснул?
– Тихо спросила, повернув голову.
– Чуть не уснул, - тихо засмеялся он, - прямо блаженство какое-то.
Народ уже расходился, столб вулканического дыма остался далеко позади, а он всё не отпускал её.
– Алёша, неудобно, люди кругом.
– Ну и что, кому какое дело.
– Пить хочется. Пойдём, у меня там минералка есть.
Они сидели напротив за её столом. Он внимательно смотрел на неё, молчал. Она искоса бросала на него взгляд, не понимая, что он хочет сказать. Наконец, вопрос прозвучал:
– Аксана, когда у тебя были месячные?
– Что, отдохнуть захотел?
– Хочу услышать ответ.
– 23, 24 и 25-го числа, можно сказать, что в самый первый день отплытия, - по случайному совпадению ей в этот раз даже врать не пришлось, потому при посадке она и была в джинсах.
– Какой цикл?
– 29.
– Аксана, если ты забеременеешь, что будешь делать?
– Об этом тебе следовало раньше озаботиться.
– И всё же?
– А сам что-то считал.
Она знала, что. Про себя подумала "какой грамотный!".
– Я знаю, где ты живёшь, знаю, где ты работаешь, знаю твои паспортные данные, номер машины. Даже если это всё изменится, я всё равно -- знаю. Принесу за твой партийный стол, брошу на колени, и исчезну из твоей жизни. Нянчись!
– Улыбалась она.
– Аксана, я серьёзно. Ещё не поздно.
Она достала из-под подушки сумочку, открыла, положила перед ним пачку презервативов.
– Даже так!
– Изумлённо произнёс он.
– Сама хотела сегодня сказать. Или так -- или никак.
– Сколько здесь?
– Десять.
– По два раза в сутки. Так?
– Да. Так.
– Не ожидал от тебя такой подготовки.
– Приходится выживать как-то.
– Лучше так, чем никак, - засмеялся он.
– Вообще-то, я хотела бы сегодня отдохнуть, на всякий случай.
– Да, я это сегодня заметил. Даже два дня, надёжней будет. Я согласен, - успокоился он, - на дольше этой чепухи хватит.
– Спасибо за понимание. Встречаемся только в столовой, чтобы соблазна не было.
– И сегодня вечером ещё одно извержение посмотрим.