Землячки 3. Интерес
Шрифт:
– Галина Ивановна, а кочегар с красной бородой что за тип?
– Это самый древний житель нашего посёлка, - засмеялась она.
– Он ко мне в огород заглядывал.
– Он безобидный. Сам по себе живёт. Не бойся, не обидит, у него с детства половых огранов нет.
– А как же он...?
– Не знаю. Это Борис Иванович сказал. Не надо никому об этом говорить. Живёт себе и пусть живёт. Когда ещё планировали здесь леспромхоз открывать лет пять назад, он здесь в землянке жил, бичевал одним словом. Охотник. А потом всю местность нашему показывал. Борис
– А почему документы человеку не сделать?
– Кому они тут нужны-то? Все своих в лицо знают, плохого или чужого насквозь видят.
– А Борис Иванович на охоту ходит? Или на рыбалку?
– Сейчас с этой работой не до охоты и рыбалки, а раньше бывало.
– А я, Галина Ивановна, хочу хоть один разок на охоту сходить, и пострелять хочу, и зверей повидать хочу. Хоть бы с белкой встретиться!
– Этого добра полно. У нас же до марта месяца, сказали, плана не будет, всего за зиму насмотришься, и зверей, и рыбы, и в тайгу тебя сводим.
– Правда?
– Надо только договориться с кем-нибудь. Ладно, я подумаю.
– Спасибо, Галина Ивановна, а то скучно ведь, а тайга рядом. Галина Ивановна, я тоже уже месяц без прописки живу.
– Сюда уже переезжает с Ясенёвого комендант, он же и парторг, у него все печати есть, будем всех прописывать. Рядом с завхозом в коттедже будет, с одной стороны жить, с другой -- работать.
– Галина Ивановна, вам не кажется, что нам надо на все служебные здания вывески сделать, и названия улиц с номерами домов обозначить, соднова бы таблички нам на кабинеты сделать, людей-то много новых понаедет, а то можно вскоре и запутаться будет. Да и приличней посёлок бы выглядел.
– Как-то я это упустила из виду. Ты права. Поможешь мне всё это перечислить, чтобы я чего не забыла?
– Конечно, сегодня же начну писать список, а потом уж дополните.
– А куда-то ведь ещё заказать надо будет.
– На Верхнем Перевале не делают?
– Нет, там всё вразнобой, каждый сам себе рисует, кто на деревяшках, кто на ржавых железках. Нам бы надо что-то красивое, однотипное, и вечное сделать.
– Мы, самое главное, должны список приготовить, размеры указать. Если не к спеху, то я попробую или в Уссурийске, или во Владивостоке договориться, может получится за зиму.
х х х
Каким он будет, новый день? Предскажет ли судьбу мою?
Что принесёт он, свет иль тень?
– - Лежу и думаю.
Что-то сердце по утру так взволнованно...
И в жилище по стенам будто новое что...
И с постели вдруг меня приподняло что...
Отворила с окон шторы -- Снег! Свежо! Чисто!
Вон из хаты устремилась по своим я по приметам,
шаль накинув лишь на плечи, к снегу белу за советом.
Вихрь обнял, как дочь, лаская. Кругом замолкло. Ветер стих.
Одним чувством лишь ступая, на снегу черчу я стих:
"Сердцу жарко от огня -- любовь забыла про меня!
Посоветуй, как мне быть, разлюбить или убить?
И порождать таких не стоит, и убивать -- руки марать..."
И, ойкнув от сердечной боли, не смогла я продолжать.
Стою босая, словно летом, щёки красны от стыда,
что перед этим Белым Светом я так бессильна и мала.
И враз, как не было не только слов -- всего.
Замела хвостом пороша все до слова одного
и снежком присыпала. Можно только разобрать
с трудом два слова лишь . . . . . . . любить . . . . . .
И . . . . ждать . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ах, сердце, как тебя пытают!
Выдержишь ли? Долго или нет?!
Пора бы голове хозяйской тебя и пожалеть.
Аксана сидела на своём крылечке и смотрела, и смотрела на эту белизну. А снег лежал. Пышный, сухой, настоящий. На огородах, на крышах, на дороге. Небо прояснилось, но солнца из-за сопок ещё не было видно. Посёлок спал. Из последней тушёнки решила сварить суп, на пару дней хватит. Позавтракала и -- на работу.
Только-только из управления вышла кадровичка, как раздался телефонный звонок.
– Соболиное слушает.
– Мне Округину, пожалуйста.
– Алёша, это я, Аксана.
– Извини, не мог на праздники.
– Прощаю.
– Говори свой адрес, как добраться?
– После Лучегорска направо через посёлок Верхний Перевал, дальше только одна дорога, в конце которой будет развилка, к нам до Соболиного -- прямо. При въезде первая улица справа. Когда собираешься?
– В пятницу до обеда хочу уехать, если получится. Как у вас там обстановка?
– Прекрасно! В сто раз лучше здесь, проще.
Уже весь посёлок погрузился во тьму, только в её жилище всюду горел свет, и в комнате, и в кухне, и на обеих сторонах веранды, и в лампочке на крыльце. Аксана тихо сидела за дубовым столиком и просто ждала. Она не услышала шума двигателя, только заметила свет от фар машины и вышла к калитке. Он, улыбаясь, разделся, разулся, и прижал к себе. Можно было задать сотню вопросов, получить тысячу в ответ, но все слова были не нужны. Они сидели за прекрасно сервированным столом, улыбались, смотрели друг на друга и молчали, все разговоры -- завтра.
– Как хорошо мне сейчас, если б ты знала, - проговорил он утром, не открывая глаз.
– Рассказывай мне свою сказку, а я послушаю. Только не убирай с меня свои руки.
– Когда-то, давно это было, я мечтала, - медленно начала она.
– Мечтала примерно вот так:
Есть, говорят на свете сказочный край земли,
и враз воспылало сердце увидеть его вблизи.
За эти последние годы я много повсюду была,
плескалась в Азовском море, у Каспия лето жила,
на Рижском взморье лежала, в песке находила янтарь,