Земные радости
Шрифт:
— Значит, дело в герцоге, — просто заключила Элизабет. — Он сделал что-то дурное.
По ошарашенному выражению лица Джона она поняла, что ее догадка верна.
— Что же он сделал? — допытывалась Элизабет.
— Умоляю Тебя, Господи, — прошептал Традескант, — только бы это не обернулось слишком плохо. Господи, только бы все закончилось благополучно!
— Его светлость дома?
Джон снова покачал головой.
— Отправился в Лондон? Наносит визит королю?
— Уехал в Испанию, — очень тихо произнес Традескант.
Элизабет отшатнулась от мужа, будто он ущипнул ее.
— В Испанию?
Традескант быстро и виновато взглянул на жену и приложил палец к губам.
Элизабет встала, подошла
На миг Джон прикрыл глаза. Он не мог даже представить, как сурово осудят Бекингема, если Элизабет, а с ней сотни, даже тысячи верующих мужчин и женщин узнают, что он планирует привезти испанскую инфанту и сделать ее королевой Англии.
Элизабет выпрямилась, повесила кочергу на крючок рядом с очагом и вдруг заявила:
— Мы должны уехать.
Джон открыл глаза и моргнул.
— Что?
— Мы должны уехать немедленно.
— О чем ты? Мы совсем недавно здесь поселились.
Она снова села рядом с мужем, взяла его руку, коснулась ее губами, а потом поднесла к сердцу, словно давала клятву. Традескант ощущал, как бьется сердце жены, ровно и успокаивающе. Ее серьезное лицо было обращено к нему.
— Джон, этот герцог нехороший человек. Я общалась с его слугами, половина из них молится на него и не желает слышать ни слова против его светлости, другая половина утверждает, что герцог повинен в страшных грехах. В его доме нет равновесия, нет надежности. Здесь просто вихрь суетных вожделений, а нас занесло в самый центр этого урагана.
Джон собрался перебить супругу, но Элизабет мягко сжала его ладонь, и он позволил ей закончить.
— Я не хотела покидать Кентербери, однако ты убеждал, и мой долг заставил меня подчиниться. Но пожалуйста, муж мой, послушай меня теперь. Мы можем отправиться в любое место в мире, которое ты выберешь. Я последую за тобой даже в заморские края, даже в Виргинию, только чтобы здесь не оставаться.
Традескант дождался, пока жена замолчит. Потом заговорил, осторожно и тщательно подбирая выражения:
— Даже не предполагал, что услышу от тебя такое. Почему тебе так сильно не нравится герцог? Как человек? Как мой господин?
Элизабет передернула плечами и уставилась на очаг. Языки пламени взметались над поленьями и отбрасывали на ее лицо мерцающий отсвет.
— Я не знаю его как человека, и еще слишком рано судить о том, каким он будет господином. Все, что я видела до сих пор, — это его светский облик. Бриллианты на шляпе, лошади, запряженные в карету. У кого в Англии раньше была карета? Ни у кого, кроме прежней королевы и короля Якова. А теперь есть у Бекингема, да еще с великолепной упряжкой. Мои наблюдения внушают мне подозрения, что он не истинный христианин. Если собрать все слухи о нем, все, что мне известно, то невольно приходишь к выводу: его светлость глубоко погряз в грехе. — Элизабет понизила голос: — А сам ты никогда не думал, что он в сговоре с самим дьяволом?
Джон попытался рассмеяться, но искренность жены была слишком глубокой.
— Ох, Элизабет!
— Откуда он родом?
— Да уж не из ада! Из Лестершира!
Она нахмурилась, услышав его легкомысленный ответ, и промолвила:
— Сын слуги и всего-навсего представителя графства в парламенте. А посмотри, как высоко взлетел. Ты что думаешь, такое богатство можно заполучить честным путем?
— Герцог пользуется благосклонностью короля, —
Элизабет покачала головой.
— И за это его сделали лордом-адмиралом — за то, что он сторговал лошадь?
— Элизабет, — предостерегающе проворчал Джон.
— Послушай меня хотя бы на этот раз, — попросила она.
— Не собираюсь выслушивать предательские речи.
— Но я говорю только правду.
Секунду они смотрели друг на друга, и в глазах мужа Элизабет прочла, что он понимает: правда и будет изменой. Если уж вспоминать о правде, то она в том, что король сходит по герцогу с ума. И именно это безумие лишает короля возможности управлять государством. Бекингем занимает место гораздо выше своих способностей, вряд ли вообще найдется человек, достойный столь высокого места, поскольку король буквально помешан на желании угодить Бекингему.
— Чем же он так держит короля? — осведомилась Элизабет.
— Король любит его, — отрезал Традескант. — А герцог — верный слуга короля.
— Он называет себя королевским псом, — добавила Элизабет, намекая на запретную тему.
— Это в шутку. Король же называет его Стини в честь святого Стефана. [21] Его величество просто восхищается красотой герцога, Элизабет. В этом нет ничего дурного.
— Он называет себя королевским псом, и ходят сплетни, что король кроет его, как кобель суку.
21
Святой Стефан — первый христианский мученик, побит камнями за христианскую проповедь в Иерусалиме около 33–36 гг. Стефан обычно изображается молодым, безбородым, с тонкими чертами лица.
Традескант вскочил на ноги и отпрянул от жены.
— Замолчи! Как ты можешь произносить такие слова, Элизабет? У нашего очага! Как ты можешь говорить подобные вещи? Такие непристойности! Мерзкие слухи из таверны! И повторять их мне! Как бы отреагировал твой отец, если бы услышал, что его дочь изъясняется как шлюха!
При упоминании об отце Элизабет даже не дрогнула.
— Я лишь пытаюсь прояснить ситуацию, это нам обоим пойдет на пользу. Господь знает, что мое сердце чисто, хотя рот полон грязи.
— Чистое сердце и грязный рот? — возмущался Традескант.
— Лучше так, чем сладкие речи и грязное сердце, — парировала Элизабет.
Он схватился за голову, ведь оба они подумали о Бекингеме и о красоте его певучего голоса.
— Хорошо, выкладывай все до конца, — глухо отозвался Джон.
— Так вот, его мать, рожденная служанкой, теперь графиня, и многие считают, что она ведьма…
Джон ахнул, однако его жена продолжала:
— Да, ведьма. А еще ходят сплетни, что она католичка и еретичка. Всего лишь пару лет назад ее бы сожгли заживо. Так что герцог обрел свое место содомией под королем и сводником при короле. Он получил жену, похитив и изнасиловав ее. Он соблазнил короля и соблазнил принца! Он содомит с мужчиной и его сыном. И неизвестно, может, он вступил в союз с самим дьяволом. И он точно глубоко погряз в грехах. Прошу тебя, Джон, умоляю тебя, давай уедем сейчас. Давай уедем от герцога. Он отправился в Испанию, к врагам нашей страны, значит, он предатель даже по отношению к королю, который сам грешит вместе с ним. Так что давай уедем, Джон. Мы с тобой и с Джеем уедем отсюда куда-нибудь, где воздух не так насыщен грехом и распутством.