Земская ведьма. Летняя практика
Шрифт:
Настасья Сергеевна трясущимися руками взяла спрятанный в тени статуи Макоши каравай и приготовилась поднести его новобрачным.
Все напирали друг на друга, чтобы лучше рассмотреть невесту, только… невесты не было. На поляну въехали Вячко с отцом – угрюмые и растерянные. В гробовом затишье, которое обыкновенно предшествует буре, Михайло в парадной красной рубахе спустился с коня и подошел ко мне.
– Ну что, ведьма! – горько сказал он. – Ты оказалась права...
Глава 19
Каравай
– Мои услуги уже не нужны, получается? – прошамкал он, растерянно смотря на пригласившего его старосту.
Неждан Егорыч чесал лоб, да так усердно, что казалось, будто он хочет высечь искру.
– Эм…ом…ам… - бубнил мужик. – А что, собсна, случилось, Михайло? Где невеста?
– Невеста сбежала, Егорыч… С другим сбежала… Не по душе ей Вячко оказался… - ответил кузнец.
– Как же твоя ювелирная мастерская?
– Мастерская тоже убежала. С кредиторами… Облапошили меня по всем фронтам! И поделом мне, барану упрямому…
Михайло взглянул на окружавшие его деревянные статуи богов. В глазах каждой он читал осуждение.
– Выходит, Алина тогда все правильно сказала? – выступила вперед Олеся.
– Да, - вместо Михайло согласился Вячко. – Даже про разбойников. Нам на обратном пути попался отряд княжеской дружины. Преступников везли… Ты как хочешь, отец, а мне на твое проклятье наплевать. Я все равно к Маришке иду.
– Мы идем, - встала рядом с братом Олеся.
А потом ее подруги. И баба Клава. И мы с Дариной. И Настасья Сергеевна. И даже староста, за которым подтянулись остальные гости.
Только жрец, не понимающий, что вообще происходит, Михайло и Тихон с Агриппиной остались по другую сторону. Милицы среди них почему-то не было...
– Эх, ладно! – махнул рукой кузнец и тоже встал рядом с сыном. – Идемте уж все к Маришке. Если она меня простит…
– Маришка простит, Маришка добрая! – обнадежила его Ленка.
– И работящая! – вставила баба Клава.
– И очень красивая! – сказала Людмила.
– В таком случае – вперед за новой невестой! – возглавил шествие староста.
Он поправил берет, воинственно подтянул ремень, велел жрецу пока подождать и направился в сторону тихонового дома. Сам хозяин, как лунатик, шел рядом с Нежданом Егорычем, принимал поздравления, но, кажется, все равно не понимал, что присутствует на свадьбе теперь уже собственной дочери. Глаза у старика совсем впали, ноги он переставлял еле-еле… Тень у него была бледная, едва заметная. В отличие от Агриппины.
Меня напрягало, что женщина спокойно шла вместе со всеми и слова против не сказала. Что-то было не так…
А что именно мы узнали, когда подошли к крайней избе на Бедной улице. У ворот нас поджидала плачущая Милица, хотя я видела, что слезы ее наигранные, ненастоящие.
Староста остановился перед ней, а вместе с ним – все остальные гости.
– Ты чего ревешь? – спросил Неждан Егорыч. – Где Маришка?
Милица заревела пуще прежнего и ответила, глотая слезы:
– Маришка… Сестрица моя… Она… записку оставила… не выдержала ожидания… думала, свадьба идет полным ходом и… и… топиться пошла-а-а-!!!
Мое сердце пропустило удар. А у Настасьи Сергеевны и вовсе чуть не остановилось. Женщина вскрикнула и упала в обморок.
– Ты чего несешь! – закричал Вячко и подбежал к Милице.
Я думала, парень прибьет ее на месте, но он схватил ее за плечи и стал трясти.
– Когда она ушла!? Куда!?
– Имеет ли это теперь значение, касатик? – спросила Агриппина и рассмеялась.
Ее смех – нечеловеческий, похожий скорее на карканье – разнесся над толпой. Люди сразу отступили, у кого-то заплакал ребенок. Но Агриппине было уже все равно. Она смотрела на меня с Даринкой и продолжала смеяться:
– Облапошила я вас, ведьмочки? Думали, я на Тихоне остановлюсь, а от Маришки отстану? Вы просчитались! Что толку мне от этого старого дурня! В нем жизнь и так еле теплилась, но Маришка… О-о-о, сколько пищи было в ее несчастной любви… Сколько силы… Одна беда, доченька моя чужую жизнь пить не умеет. Но ничего, я ей жизнь так отдам! И не одну, а целых две!
С этими словами Агриппина хлопнула в ладоши и обратилась. Теперь перед нами стояла не человеческая женщина, а самое настоящее Лихо.
Глава 20
Хорошо, что Настасья Сергеевна уже лежала в обмороке. Иначе бы снова упала.
Истинный вид Лиха – то еще зрелище. Агриппина походила на мумию, обтянутую мхом и еловыми ветками, имитирующими платье. Вместо волос на ее голове болталась болотная тина, единственный глаз в середине лба сверкал желтым огнем, а зубы удлинились и выпирали из белых треснувших губ. Кожа – зеленая, в каких-то коричневых бородавках - маслянисто блестела, напоминая кожу змеи или лягушки.
Милицу изменения коснулись не так сильно. У нее тоже имелся всего один глаз, и кожа приобрела зеленый цвет, но в остальном девушка по-прежнему походила скорее на человека, чем на лихо.
«Полукровка!» - догадалась я. – «Но как?».
Отвечать мне, конечно же, никто не стал.
Агриппина вместе с дочерью захохотали, а потом побежали в сторону леса с нечеловеческой скоростью.
Первой опомнилась Дарина.
– ЛОВИ! – закричала она и бросилась за нечистью.
Я понеслась следом, слыша, как за моей спиной начинают суетиться люди, приходящие в себя после потрясения. Какие-то женщины (и не только), обретя голос, заверещали, дети заревели пуще прежнего, староста начал виртуозно материться, а мужики, кажется, приготовились собирать ополчение.