Зеница ока
Шрифт:
— Вы что, недавно это поняли?
— Сразу знал.
— И все же взяли ферму?
— Взял.
— А что рис и хлопок несовместимы — тоже знали?
— Конечно. И тоже взял.
— Почему не отказались?
— А я посмотрю, как вы откажетесь, — Сержанов улыбался, так улыбается взрослый, слушая не по летам ретивого мальчишку.
— Теперь, конечно, сложнее будет. Надо было сразу сказать «нет».
— «Нет» сказать — ума не надо. Снимут, поставят другого, и он скажет «да». Мудрость руководителя в том, чтобы вокруг дырки бублик испечь, чтобы извлекать выгоду даже из ущерба. Взял я ферму. Взял! Но, во-первых, за ее счет у меня половина аула отстроилась. Во-вторых, пока она возводится, я могу все убытки на животноводство списывать и перед районом оправдаться — «сами знаете…», а они мне сказать ничего не могут — «сами знают», что против воли навязали. Я им пошел навстречу, теперь они мне навстречу должны идти. Пока ферма не достроена… А пока достроят — и это в-третьих, — всё тысячу раз переменится. Может, вопрос с кормами решится. А может, и с мясом положение выправится.
— Само не выправится.
— Но и не на одной ферме свет клином…
— Ну, Ержан Сержанович, — искренне изумился Даулетов хитроумности бывшего директора, — вы как Ходжа Насред-дин, который взялся перед ханом за тридцать лет выучить осла разговаривать, полагая, что за это время кто-нибудь да помрет, либо он сам, либо хан, либо осел.
— Почему бы и нет? — ничуть не обиделся Сержанов. — Рассказы о Насреддине — народная мудрость. Ей не грех и поучиться.
— Народ-то, скажем, во все века из разных людей состоял. И поговорка «Кто вечно все откладывает на завтра, тот умирает вчера» не из-за моря к нам пришла. Так что народной мудрости на все случаи жизни хватит. А какой из пословиц руководствоваться, каждый сам решает. Но как нам быть с рисоводством и животноводством — этого Насреддин не подскажет.
«Многовато загадок за день, — размышлял Даулетов, оставшись один. — Столько, что, может, и за год все не решишь. А решать надо, и желательно побыстрей».
Перво-наперво нужно было, конечно, выяснить: есть ли потайные гектары и сколько их? Во-вторых, с рисом и животноводством тоже разобраться надо, не откладывая в долгий ящик. Все это важно, и очень, но помимо того дразнило мозг какое-то противоречие, еще не осознанное, а лишь угадываемое Даулетовым. Оно крылось в том, как различно истолковывали само понятие «руководство», с одной стороны, Сержанов, а с другой — Аралбаев и Жалгае. По Сержанову, получалось, что руководство это как… — тут Жаксылык поискал образ, аналог и не мог найти чего-то точного и нетрафаретного — …как умение кукольника вовремя дернуть за нитку, на которой болтаются марионетки. Это как АТС — сюда стекаются и отсюда расходятся все линии. Ни единое словцо мимо не проскочит. Как солнце на детском рисунке — кружок и от него лучи. Как… — тут Даулетов наконец нашел подходящую параллель, по крайней мере, его она устраивала — …как владелец некоего резервуара, куда — словно в том школьном задачнике — в одну трубу втекает, из другой — вытекает. Те, кто подают воду, норовят качать пореже, а те, кто черпают ее, стремятся взять побольше, и лишь один человек — директор резервуара — заинтересован в том, чтобы бак оставался полным всегда. Вероятно, вот так, решил Даулетов, представляет себе руководство Сержанов.
«Ну а Жалгае с Аралбаевым? И, наверное, другие вслед за ними — они чего хотят? Каким им видится руководство? Да вот же каким: дай семена, дай воду, грейдер, удобрения. Главное — дай все это вовремя и в нужном количестве, а потом отойди, не мешай, без тебя справимся. И точно — справятся. Хоть сто лет просиди я на этом посту, а свое поле, свою машину, дело свое они знали и знать будут лучше меня. Хотят не приказа от меня, а чтоб помог, подсобил…
Подсобный рабочий Жаксылык Даулетов. Ну как, звучит? Нет, не рабочий, а подсобный директор. И что тебе, собственно, тут не нравится? Слуга народа, слышал такое определение? Слышал! Теперь народ требует от слуги того, что от него и должно требовать — услуг. Ты же не хозяин, а один из членов коллектива хозяев. В коллективе должно быть распределение функций, ролей. Твоя функция — организовать процесс так, чтобы другие могли работать в полную силу. Что же здесь тебя не устраивает?
Ладно, допустим, так, — думал Даулетов. — Ну, а решать, что делать с фермой и рисом, с лишними гектарами, если они все же обнаружатся, решать, кого ставить бригадирами, а кого гнать с этой должности в три-шеи — это решать будем как? Общим голосованием? Или все-таки с меня спрос, но мне и воля? Нет, тут директор может и должен советоваться, консультироваться, выслушивать разные мнения, но принимать решения сам. Этого на других не переложишь. Хорошо, — развивал мысль Даулетов. — Вот перед тобой две точки зрения: Сержанова и Жалгаса с Аралбаевым. Ты-то сам как считаешь?»
А сам он считал, по крайности до сегодняшних споров, что понятие «руководить» действительно происходит из сочетания слов «водить руками», но, разумеется, не в этом анекдотическом смысле, чтобы размахивать ими во все стороны, указуя подчиненным, куда им силу приложить. Нет, конечно. А незримо водить рукой любого из сотрудников, как вдохновение водит рукой поэта. Именно вдохновлять людей на общее дело. Все обмозговать самому и потом объяснить задачу каждому, чтобы каждый был не простым исполнителем, а сознательным участником этого общего дела, чтобы доподлинно знал, чтоб аж печенкой чувствовал, сколько от него зависит.
Так кто же прав? Сержанов со своим двадцатипятилетним опытом? Жалгас и Арал баев с их близостью к земле? Или он, с его идеей «нравственной экономики»?
«Вот такая диалектика, друг Даулетов», — Жаксылык стукнул ладонью по столу и засмеялся. Жест рассмешил, похоже на то, как председатель собрания закрывает дебаты.
6
Сегодня Даулетов все же решил добраться до последнего поля в той стороне, что граничит со степью. Ну, добрался и что увидел? Да, в сущности, ничего особенного. Слева — пески, изредка утыканные саксаулами, справа — хлопковая карта, такая же, как и прочие, то есть тоже не больно-то густо засеянная. Определить, далеко ли она отодвинулась за официальные пределы хозяйства, чрезвычайно трудно — ни ориентиров, ни примет. Что человек примечает в степи? Деревья. Одинокий джузгун или турангиль, кучка ягодных зарослей — джиде. Видны они и отсюда, но на плане-то не обозначены.
Надо бы, конечно, прямо спросить у Сержанова или главного агронома. Но, с другой стороны, если ни они и никто другой до сих пор и словом не обмолвился о лишних гектарах, то, значит, одно из двух: либо знают, но не скажут, либо и не знают вовсе. Даулетов допускал и такую вероятность. Коли рисоводческая бригада за наличные да за бутылку могла нанять грейдериста, чтоб перепланировать чеки, то почему хлопководческая бригада за такую же мзду не могла уговорить мелиораторов? А то и того проще. В самом совхозе техники достаточно. Столковался, допустим, Елбай с экскаваторщиком. Тот подогнал «Беларусь» с навесным ковшом: два выходных да неделька после смены — вот тебе и сто — сто пятьдесят метров арыка. Лет за десять столько накопать можно, что ой-ей-ей.
— Как ты считаешь, — Даулетов повернулся к Реимбаю, который тихо покуривал в тени «газика», пока директор озирал окрестности, — сколько отсюда до центральной усадьбы, если по прямой?
— Да примерно километров двадцать. Да, двадцать, пожалуй, будет.
— Вот и мне так кажется, — согласился Даулетов. — А то и побольше.
Если двадцать, следовательно, километров на пять за границу вылезли, но реимбаевское «примерно» и его собственное «кажется» могли стать поводом к размышлениям, но отнюдь не доводом, побуждающим к немедленному перемеру угодий. А размышления — да. Куда от них денешься? Что бы там ни служило причиной избыточной запашки — повеление Сержанова, давление Нажимова либо самодеятельность бригадиров, — но цель Даулетову была уже ясна в общих чертах.
Чтобы получать по тридцать центнеров с гектара, нужны, как сказал Жалгас, просто усердие и добросовестность. Вот их почему-то и не хватало постоянно. Надежнее вроде было брать по пятнадцати центнеров с двух гектаров. А если выйдет по двадцать, то, глядишь, и оперативный запасец образуется. Парадокс, право слово, парадокс, да и только: лень понудила к дополнительной работе. Оказывается, проще два раза сделать тяп-ляп, нежели один — на совесть. И ведь так не только тут. За месяц до назначения в совхоз Даулетов купил цветной телевизор. Тот недельки две поработал и замолк. Пришлось нести в ремонт. Очередь в гарантийной мастерской неописуемая. Можно подумать, что половина города сюда съехалась. День просидел Даулетов. День! Отремонтировали, и разумеется, даром, правда, уже здесь, в совхозе, телевизор опять заглох, и теперь Даулетов не без страха думает, что придется вновь наведаться к ремонтникам. Выходит, что и промышленности удобней два раза бесплатно чинить, чем один раз добросовестно изготовить. Но там еще хоть как-то если не оправдать, то объяснить можно. Производят одни, чинят другие. Да и бесплатным гарантийный ремонт можно назвать лишь по неведению: средняя стоимость его заложена в цену телевизора. А вот откуда у того же Елбая лишние семена? Как расплачиваются с трактористами, вспахавшими вдвое больше, чем запланировано? С комбайнерами, убравшими два поля вместо одного? Откуда дополнительное горючее? Тайна сия велика есть. Обычным умом почти непостижима.