Зеркала Борхеса
Шрифт:
– Говоришь, мол, валькирии принимают участие в распределении побед и смертей?
– Ага, участвуют. В обязательном порядке. А потом сопровождают Души воинов, погибших в бою, в Вальхаллу – это такой небесный лагерь дружинников Одина. Чертог убитых бойцов, образно выражаясь. Там девы-воительницы покорно прислуживают гостям во время дружеского пиршества…
– Стоп-стоп, неразумный углежог. Кому они прислуживают?
– Э-э-э…
– Душам? – выжидательно прищурилась Анхен. – На разгульном пиру? Извини, но это – горячечный бред. Вернее, полная и окончательная ерунда… Разве Души (заметь, бессмертные и бестелесные Души!), могут вкушать пищу, пить
Почему молчишь, Пушениг?
– Ну, не знаю. Наверное, не могут… Хотя, это как посмотреть. Если, к примеру, «перенести» в Вальхаллу Души и тела погибших воинов по отдельности? Почему бы, собственно, и нет? Тела потом «оживляются» и в них «вдуваются» Души. Гуляй – не хочу. Впрочем, в этих вопросах я откровенно не силён… Итак, чем же тогда занимаются валькирии? Для чего они… э-э-э, предназначены?
– Потом объясню. А сейчас просто смотри. Будет интересно…
Всполохи полярного сияния запульсировали с новой силой, и широкая травянистая долина, простиравшаяся между прибрежными холмами Вёртерзее, словно бы приблизилась.
– По крайней мере, все персонажи – и живые (условно, конечно же), и мёртвые – стали «ощущаться» гораздо лучше и подробнее, – удивлённо передёрнул плечами Алекс. – Будто бы к моим глазам кто-то любезно поднёс окуляры невидимого бинокля…
– Углежог, заканчивай придуриваться, – недовольно нахмурилась девушка. – Словами бросается незнакомыми, мол: – «бинокль», «окуляры», «любезно». Строит из себя, не пойми и что… Рассказывай, давай, что видишь, раз твоё природное зрение внезапно обострилось.
– Хорошо, слушай… Туман неуверенно и робко клубится рваными узкими полосами. Изумрудная трава, серо-голубоватый ручеёк, неподвижные людские тела, покрытые страшными ранами. Причём, тела разные. Одни, безусловно, при жизни были римлянами. Гладко выбритые лица. На головах присутствуют металлические шлемы, визуально – известной модели «Монтефортино». Они состоят из одной чашеобразной части с очень небольшим задним козырьком и плоскими боковыми пластинами, которые прикрывают уши и боковые части лица. Составные бронзовые латы, на передней части которых имеется характерный рельеф – со слабыми очертаниями мышечных выпуклостей. Добротные и одинаковые (то бишь, стандартные), мечи, щиты и копья… Другие покойники, так сказать, славянской национальности. Широкоплечие бородачи в характерных домотканых одеждах. Латы? Практически отсутствуют. Только на некоторых погибших бойцах наблюдаются короткие кожаные камзолы с металлическими пластинами-вставками. Да и оружие нечета римскому – разномастное и более кустарное что ли…
– Никогда не понимала, почему мужчины так безудержно интересуются оружием и доспехами. Увидят блестящую железяку, и давай курлыкать, словно дикий альпийский фазан по ранней весне… Переходи, Пушениг, к девам-воительницам. Ведь если я, конечно, не ошибаюсь, ты ради них и прибыл сюда? В том смысле, что забрался на это высокое дерево?
– Ага, ради них, – неуверенно сглотнув слюну, подтвердил Алекс. – Залез на дерево, чтобы увидеть… Итак. Их девять. Рослые, широкобёдрые и грудастые девицы, облачённые в металлические доспехи, нестерпимо сверкающие в лучах заходящего солнца… Пардон, слегка погорячился. Солнышка-то и нет: заблаговременно спряталось за облаками, чтобы никому не мешать… Исправляюсь. Облачённые в металлические доспехи, нестерпимо сверкающие в отблесках полярного сияния… Доспехи, конечно, не римские. Скорее уж скандинавские. Изготовлены из бронзы? Определённо,
– Брунгильда, Гель, Гондукк, Гунн, Мист, Рота, Скульд, Хлекк и Хьерфьетур.
– Спасибо, попробую запомнить… Рыжеволосая валькирия достала из наплечной кожаной сумки изящно-изогнутый охотничий рог, поднесла его ко рту…
Рог запел – низко, хрипло и протяжно. Над округой, примыкавшей к долине, поплыла мелодия – скорбная, печальная, чарующая и на удивление красивая.
Поплыла, полетела, окутала и, попав в умелые руки чуткого каринтийского эха, многократно умножилась, зазвучав причудливыми многоголосыми переливами.
Через некоторое время охотничий рог замолчал.
– Рыженькая Гель музицировала, – охотно пояснила Анхен. – Её имя означает – «Зовущая». Это она обращалась к Душам погибших воинов, мол: – «Мы уже идём. Ждите. Отриньте всё мелкое, сущее и глупо-бытовое. Готовьтесь…».
– К чему должны готовиться Души?
– Конечно, к выбору, который сделают, понятное дело, без них. Мол, временная свобода или же вечная тюрьма… Продолжай, симпатичный углежог, свой увлекательный рассказ. Не отвлекайся, пожалуйста.
– Продолжаю, – покорно вздохнул Алекс. – Сейчас вперёд – на пару шажков – выступила другая дева: с белёсыми волосами и светло-серой накидкой за спиной. Выступила, вскинула – в насквозь величественно-торжественном жесте – вверх руки и что-то шепчет… Ага, призрачно-серый туман – словно по мановению волшебной палочки – мгновенно рассеялся без следа.
– Всё понятно. Это воительница Мист выполнила свою рутинную работу. Её имя – на самом деле – «Туманная».
– Выполнила, то есть, разогнала клочковатый туман?
– Не только туман. Но и всё прочее.
– Что – всё прочее?
– Боль, страх, испуг, следы воинской ярости. Негативную ауру, короче говоря… Рассказывай, Пушениг, рассказывай.
– Рассказываю… Девицы в доспехах, достав из походных сумок серебристые вытянутые сосуды, неторопливо двинулись вперёд. Сосуды находятся в их правых ладонях… Нагибаются над мёртвыми. Что-то шепчут. Осторожно и бережно трогают-ощупывают пальцами левых рук лица покойников… Опа!
– Что случилось?
– Валькирия с тёмно-каштановыми волосами и нежно-зелёной накидкой. Она… Не понимаю, что она сделала, но изо рта мёртвого римлянина… э-э-э, вылетел какой-то кроваво-чёрный сгусток. Вылетел и, плавно описав широкую дугу, скрылся в серебристом сосуде… Как прикажешь понимать данное действо?
– Гондукк, она же – «Волчица», лучшая охотница в стае, – уважительно вздохнула Анхен. – Всегда в первых рядах. Всегда и везде…
– Лучшая охотница – на кого?
– На Тёмные Души.
– Сколько можно – напускать пошлой таинственности? – рассердился Алекс. – Намёки всякие и разные. Недоговорённые расплывчатые фразы… Самой, случаем, не надоело? Или излагай всё, как оно есть. Без недомолвок и запуток. Или…
– Или – убирайся на все четыре стороны?
– Э-э-э… Нет, конечно же. Как я без тебя?