Зеркала и лица Северный Ветер
Шрифт:
Нельзя брать всё, что захочешь: чужое тело для удовлетворения собственной похоти; чужую жизнь - для увеличения магического потенциала. Если вам кажется, что преступать закон, брать на себя смелость отнимать чужую жизнь это смело - мне жаль вас. Настоятельно призываю задуматься, пока не поздно. Чем больше вас встанет под стяг маньяка, возомнившего себя Повелителем Смерти, тем больше красивых девочек, вместо того, чтобы танцевать с вами, влюбляться в вас, рожать вам красивых детей, останутся лежать на стылой земле, раньше времени послужив кормом для могильного
Я спрашиваю - вы этого хотите, господа? Вы хотите жить в мире, которым правят террор, предрассудки, ненависть и страх?
– А вы уверены, что не сгущаете краски, господин директор?
– подал голос Розье.
Ропот возмущенных голосов пронесся по залу, но слизеринец спокойно выдержал полные негодования и ненависти взгляды.
– Волдеморт - не убийца, - уверенно заявил Розье.
– Он учёный. Потомственный некромант, работающий с тёмными энергиями. В нашем Министерстве, в угоду магглам стремящемся творить только 'чистенькие' чудеса, его поиски не находят понимания. Но то, что он иначе смотрит на наш общий дар, не повод преследовать его. Кстати, у вас нет и не может быть доказательств тому, что именно Волдеморт причастен к убийству Терезы Риверс.
Дамблдор вздохнул:
– К сожалению, я не могу согласиться с вами, мистер Розье. Чья бы рука сегодня не нанесла решающий удар, ответственен и повинен в смерти Терезы именно Волдеморт. Но самое печальное и самое страшное то, что смерть этой девочки - лишь начало. Нельзя играть с силами, действия которых не понимаешь. Это плохо заканчивается. Тёмные энергии далеко не игрушка, господа. Берегите себя, господин Розье.
С этими словами Альбус Дамблдор отвесил ученику вежливый поклон, тем самым давая понять, что прения закончены.
– Я попрошу всех вас подняться, тем самым почтив память Терезы Риверс, - обратился директор к своим ученикам.
***
– Мисс Эванс?
– окликнула Лили профессор Мак*Гоногалл.
– Директор просил незамедлительно проводить вас к нему в кабинет. Он хочет поговорить с вами.
– О чём?
– встревожилась Лили.
– Полагаю, сообщит об этом лично.
– Но он ведь не собирается сообщить мне ничего страшного?
– разволновалась Лили.
– Мои родители и сестра, - с ними всё в порядке?
– Конечно, - успокаивающе улыбнулась декан.
– Разговор пойдёт о другом, и полагаю, он не будет для вас неприятным.
С последнего визита Лили в кабинет Дамблдора здесь ничего не изменилось. Всё так же с легкой ностальгической грустью смотрели со стен портреты бывших директоров Хогвартса, всё так же по столикам и полкам стояли странные, непонятного назначения вращающиеся предметы, похожие на сложные маггловские механизмы. Все так же сверкающий феникс привлекал взгляд ярким опереньем.
– Проходите, мисс Эванс, - по обыкновению приветливо обратился к ней директор.
Лили села, от волнения не зная, куда девать руки.
– Последние месяцы выдались для вас тяжелыми. Примите мои соболезнования, - сочувственно произнёс Дамблдор.
– Мы с Терезой были не слишком близки, - сказала Лили, - но то, что случилось с ней сегодня - ужасно. Пожалуйста, сэр, если вы собираетесь говорить со мной об этом, то прошу вас, не нужно. Я не могу. Если бы можно было по собственному желанию лишиться памяти, я бы сама попросила стереть воспоминания последних часов.
– Разве Тереза заслужила того, чтобы её так скоро забыли?
– возразил Дамблдор.
– К сожалению, всё что мы теперь можем для неё сделать - это лишь помнить. Да и рискну предположить, что даже если вы, мисс Эванс, согласитесь забыть своих врагов, это вовсе не означает, что ваши враги согласятся забыть о вас.
– Нет, нет, профессор!
– испуганно сжалась Лили, - Я думаю, это нападение - просто роковая случайность и что это не повторится!
– Не будьте так беспечны, - покачал головой Дамблдор.
– В нашем мире нет места случайностям.
Лили почувствовала, как леденящий холод проникает в неё, замораживая в жилах кровь:
– Вы хотите сказать, - упавшим голосом прошептала она, - что я буду следующей?
– Мы сделаем все, чтобы предотвратить подобный исход.
'Что-то с Терезой вы не слишком-то преуспели', - зло подумала Лили, прикусив губу.
– Я, наверное, кажусь вам чудовищем? Мне полагается утешать вас, а не пугать, - сняв свои очки в форме полумесяцев, Дамблдор зачем-то принялся протирать и без того идеально чистые стеклышки.
Было в движениях директора что-то... даже атланты, удерживающие на плечах небеса, наверное, иногда чувствуют усталость, тщетность собственных усилий? Ведь рано или поздно кто-то один согнётся, дрогнет, и шаткое мировое равновесие нарушится. Солнечная система скрутится, словно прогорающий лист бумаги, вселенная сложится, как фишки в домино, созвездие за созвездием, солнце за солнцем, и ничего не останется, кроме бесконечного, беспросветного мрака.
– Знаете, почему я не спешу говорить вам тысячу одобряющих, лживых слов?
– продолжил Дамблдор.
– Потому что мне не близка позиция страуса, прячущего голову в песок. Подобная поза, по моему глубокому убеждению, не только неудобна и унизительна, но она так же не помогает изменить ситуацию к лучшему. Наоборот, когда признаёшь наличие опасности, осознаешь, что чудовище, стоящее у твоей кровати на самом деле существует, появляется шанс выжить.
– Я... я не понимаю вас, - выдавила из себя Лили.
– Мисс Эванс, вы христианка или мусульманка?
– Христианка, протестантского вероисповедания. Только не понимаю...
– Какое это имеет значение?
– с понимающей улыбкой закончил Дамблдор, качая головой.
– Больше, чем может показаться с первого взгляда. Все в этом мире взаимосвязано, мисс Эванс. Листу на деревце, реющему в вышине, может казаться, что он не имеет никакого отношения к корням, пробивающим себе дорогу в кромешной земляной тьме, но это не отменяет их взаимосвязи. Маги сколько угодно могут смеяться над тем, что кажется им наивными маггловскими суевериями, но в последнем все равно есть зерно истины.