Зеркальная месть
Шрифт:
— Кто он? — я в нетерпении подгоняю Ольгу, взявшуюся за бутылку.
— Мой одноклассник. Давай, за одноклассников, что ли? Иных уж нет, а те далече.
Она выпивает, а я пребываю в полном недоумении.
— При чем тут Витька?
— Какой Витька? — пялится на меня захмелевшая женщина. — А-а, Брагин. Шустрый был в школе, хулиганистый. А увидела я его в милицейской форме. Представляешь? Так всегда, из хулиганов либо в колонию, либо в милицию.
— Что он сказал?
— Витька меня первый узнал. Не мудрено,
— Как он связан с убийством Портновой?
— Ах, да! Витька Брагин видел, как нож Сашке подбросили. Понимаешь?
— Подбросили? Кто?
— Да не разглядел он! И какая разница, Сашки-то нашего уже нет. И твоих тоже. Слушай, мы так их и не помянули. Три души, три души загубили! О, господи, как вспомню… — Ольга наполняет свой стакан остатками конька и показывает мне: — Не чокаясь. Пусть земля им будет пухом.
Она заглатывает алкоголь и окончательно пьянеет.
— А вот мы с тобой выжили. И что? У тебя жизнь удалась?.. У меня — ни хрена!
— Подождите, у вас осталась фотография Светланы Портновой?
— Да откуда! Она мне чё, подружка!
— Может, вместе с братом? Они же вместе учились, дружили.
— Учились. — На пьяном лице Ольги мелькает какая-то мысль. — Еще выпьем? Сбегаешь?
— Я заплачу. Заплачу за фотографию. — Я показываю тысячу, потом добавляю еще одну.
— Кажется, у меня осталась его выпускная фотография. Там, где весь класс в кружочках. А Светка училась в одном классе с Сашкой.
— Где фотография?
При виде третьей тысячной купюры в моей руке Ольга немного трезвеет.
— Пятерку дашь?
— Где фотография?
— Должна быть в чемодане.
— Поехали.
— Зачем ехать. Я в бытовке живу, тут на рынке.
Мы выходим из павильона на мороз и двигаемся вдоль закрытых рядов. Ольга торопливо объясняет.
— Я не бомжиха, могу и комнату снять. Но тут дешевле, и всё под боком. И работа, и жилье, и выпивка, и мужик, если приспичит. У нас тут фотомоделью быть не надо — только помани. Такие ненасытные есть. Ух!
Мы сворачиваем и оказываемся около длинного ряда контейнеров, стоящих друг на друге.
— Давай деньги, — требует моя спутница.
— Неси фото.
Ольга кривится от недовольства и заходит в один из контейнеров. Я жду. Мимо проходят азиатские парни, останавливаются и с животным интересом косятся на меня. «Только попытайтесь. Я сегодня очень злая». Парни бухтят что-то на своем и уходят.
Появляется возбужденная Ольга.
— Нашла. Уголок помят немного, но Светка есть. Смотри.
Я вижу черно-белую фотографию девушки с широко распахнутыми глазами. Внизу подписано — Света Портнова. Это моя мама. Я впервые вижу ее. Через тридцать восемь лет и восемь месяцев после своего рождения. Через тридцать восемь лет и пять месяцев после ее смерти.
Ольга забирает у меня деньги. Я возвращаюсь в поисках своей машины. Щеки мерзнут от слез. Сев в «чероки», я включаю свет, долго разглядываю свою маму, а потом ищу на большой фотографии того, кто ее убил. Вот и он — Саша Демьянов. Мой отец.
И вдруг, рядом парень с очень знакомой фамилией. Это совпадение или…
Не может быть!
31
Я возвращалась в Москву «на автопилоте». Косо лупили по лобовому стеклу снежинки, похожие на белый песок. На дороге образовывался накат. То здесь, то там приходилось объезжать стукнувшиеся бамперами машины. Я ползла на «чероки» по основным проспектам, реагируя лишь на красные огни светофоров. Мысли были заняты неожиданной фотографией и неким Витькой Брагиным.
Я «очнулась», остановившись перед нашим домом. Так нельзя — зудит инстинкт самосохранения, выработанный годами тайной жизни. Я втыкаю передачу, кружу по району и безжалостно загоняю «чероки» в сугроб в чужом дворе. Хотя самой неудобно выходить, зато утром будет видно — не наследил ли кто-то рядом, не оставил сюрприз.
Коршунов меня встречает сдержанным вопросом:
— Ну как?
Я прохожу на кухню. Татьяна сидит перед раскрытым ноутбуком, Николай подставляет ей чай в широкой чашке.
— Мне тоже, — прошу я, присаживаясь рядом с Татьяной.
— Я заварил каркаде, — предупреждает Николай.
Давно ли он узнал это слово? Чувствуется влияние молодой девушки. Лицо Татьяны светится от нетерпения, и я спрашиваю:
— Ты что-то узнала?
— Специально ждала вас, чтобы начать рассказывать.
— Так давай. — Я замечаю, что Николай застыл в нерешительности у чайника. Приходится приободрить: — Каркаде мой любимый чай.
— Вор в законе Артур Хасарян контролировал обширный нелегальный бизнес, — начинает рассказ Татьяна, когда все усаживаются за стол. — В его сферу входили подпольные игорные заведения, торговля стрелковым оружием, автосервисы, связанные с угонами автомобилей, несколько рынков стройматериалов и контрафактная электроника, поставляемая через Казахстан в обход таможни. Но главным источником его доходов в последние годы стал обнальный бизнес.
— Это когда официальные безналичные деньги с банковских счетов за определенный процент превращают в «черный нал», — поясняет Коршунов.
— На таких операциях можно много заработать? — уточняю я.
— Зависит от масштабов. Хасарян, по моим данным, был крупнейшим игроком в этом нелегальном бизнесе. Для функционирования схемы ему требовался подконтрольный банк и множество фирм-однодневок. Такую услугу ему оказывал Тумилович.
— Вот в чем связь вора и банкира, — понимаю я. — Если их заказали одновременно, то кто-то решил разрушить криминальный бизнес.