Зеркало Деметры
Шрифт:
– - Конечно, -- сказал Борислав.
Штромберг потянулся к фарфоровому чайнику. Напиток, который он называл чаем, был на самом деле бодрящим настоем каких-то северных травок. Он уже успел рассказать, что специально летает на юг, на границу степи и тундры, -- собирать их.
– - Спасибо... Чай у вас вкусный... Святослав Борисович, простите, я задам резкий вопрос.
Штромберг поднял глаза на гостя.
– - Прошу.
– - Вы остались на Радуге, потому что чувствуете вину?
Штромберг ответил не сразу. Он сидел на коврике по-турецки, очень спокойный, привалившись к вогнутой
– - Да уж. Так меня спрашивают все-таки редко. Хотя, в общем, я никогда не скрывал... Но, с другой стороны, я никому не навязывал своего решения. И не хотел навязывать, и не пытался... Радуга -- это целая планета, с которой мы совершенно бесчеловечно обошлись. Если бы она была живым существом... а, вы знаете, есть ученые, которые так и говорят, что землеподобная планета -- это живое существо... Единый большой организм. Да, я остался именно поэтому. Принимал участие в восстановлении, пока в этом была острая надобность -- вы знаете, тут в первые годы каждая пара рук была на счету. А потом, когда планета более-менее ожила, выяснилось, что лет-то прошло довольно много -- и никто за пределами Радуги меня не ждет... Ну, не буду преувеличивать. В какую-нибудь лабораторию меня, конечно, взяли бы. Но я как следует подумал -- и понял, что мне это уже неинтересно. И не стал никуда улетать.
– - И с тех пор -- здесь? На станции?
– - Ну да. Здешнюю работу тоже должен кто-то делать. Причем гораздо лучше, если это квалифицированный физик, а не мальчишка-доброволец.
– - Не скучно?
– - Да нет. Физическая картина в окрестностях Радуги все время меняется. Там есть за чем последить, и даже есть что поизучать.
– - Но последствий Волны сейчас уже нет? Я имею в виду -- физических.
– - Скорей всего, нет. А вообще -- дьявол его знает... Вы, дилетанты, наверное, думаете, что за сорок лет Волну изучили вдоль и поперек. А это ведь не так. Сразу после катастрофы -- да, был всплеск исследований. Но очень скоро эту тему оставили. Собственно, почти сразу, как нуль-Т наладили, и стало понятно, что Волна больше не опасна. Постепенно большинство физиков-волновиков переключилось на что-то другое... благо выбор был велик. Даже группа Аристотеля развалилась. И в целом физика Волны осталась тупиковой веткой. Тут ничего необычного, таких веток вообще очень много -- на все, что нам интересно, сил не хватит никогда...
– - А если разом начать исследования по ним по всем?
– - Тогда мы превратимся в сверхцивилизацию. Или погибнем. Цивилизация, которая в полную мощь развивает сразу все ветви науки -- это будет как вспышка сверхновой. Нескольких десятков лет хватит, чтобы изменить мир вокруг нее навсегда.
– - По-вашему, этого еще не было?
Штромберг отмахнулся.
– - Нет. Всегда были ограничители, те или иные. Всегда. И я даже вообразить не могу, что получится, если их снять.
Борислав кивнул.
– - А нынешняя Радуга -- безопасное место? Как вы оцениваете?
Штромберг задумался.
– - Планета -- да. Насколько я знаю, по крайней мере. А вот за систему не поручусь.
– - За систему?
– - Борислав сделал вид, что удивлен.
– - А что происходит в системе? Там есть какие-то
Штромберг слегка улыбнулся. Борислав никак не мог отделаться от мысли, что этот собеседник его разгадал. Или разгадает вот-вот.
Но какая, в конце концов, разница? Если разгадает -- может, даже лучше. Поймет, с кем говорит, и поделится, чем сочтет нужным.
А может быть, и нет. Может быть, это все параноидальные домыслы человека, который слишком долго работал в разведке. Большинство землян ведь даже и не знает, что это такое...
Тут Штромберг отворил уста.
– - Система Радуги не населена, -- сказал он.
– - Формально это действительно так, никаких крупных колоний здесь нет. Но, понимаете ли, люди активно летают по этой системе уже лет пятьдесят. Понавешали радиомаяков, всевозможных автоматических станций, спутников искусственных... Система-то большая. И притом, как бы это выразиться, -- захолустная...
– - То есть что-то в ней все-таки размещают?
– - Возможно.
– - Орбитальные лаборатории?
– - Возможно. Или что-то еще, в том же роде. Такой информацией меня никто не снабжает.
– - А какие-нибудь катастрофы в системе... были?
– - Да. И вы наверняка про это что-то в здешней инфосфере прочитали -- раз уж спросили. Так?
– - Так, -- Борислав решил, что валять дурака не стоит.
– - Я читал про звездолет "Нейтрон". Пропавший. И мне так и непонятно, что же с ним произошло.
Штромберг глубоко вздохнул.
– - "Нейтрон" погиб, -- сказал он.
– - Самое странное, что неизвестно, где это случилось. Координаты были неоднозначны... да что там -- просто бессмысленны.
– - Какие координаты?
Штромберг удивился.
– - Автоматически присланные, разумеется. Там до последних миллисекунд работал передатчик.
– - А люди?..
– - Люди ничего не сообщили. Скорее всего, просто не успели. Но бортовой вычислитель все равно сбрасывал информацию на передатчик, а тот был исправен. И непрерывно передавал. Аварийная программа.
– - И вы поймали эту передачу?
– - Конечно.
– - И там были данные о повреждениях корабля?
– - Да.
– - Позвольте спросить: какие?
Штромберг подумал.
– - Ладно, -- сказал он.
– - В конце концов, в Совет Радуги я это уже переслал... Борт "Нейтрона" был прорезан очень узким пучком рентгеновского лазера. Хорошо так прорезан. Корабль буквально развалился.
Борислав постарался не дать воли чувствам. Он сказал:
– - Интересно... А вы знаете природные источники, которые могут давать такое излучение?
– - Нет. По крайней мере, я не могу такой источник даже придумать.
Штромберг отпил чаю. Лицо у него стало совсем замкнутое, как у тибетского ламы.
– - Делайте с этой информацией что хотите, -- сказал он.
– - Я... что я. Моя жизнь почти закончена. Да и не волнует меня больше ничего. Просто я с детства не люблю загадки. Точнее, я не люблю, когда они остаются загадками. Если такую загадку разгадать -- может быть, кому-то станет лучше... Не знаю...
10 июня 97 года