Зеркало для невидимки
Шрифт:
«Касательное ранение левой ягодицы. Это же официантка из бара, — вспомнил Колосов. — Ну и прохиндей Колька! А я-то ворона!»
— А кто тебя пустил к Павловой? — ревниво спросил он.
— Кто пустил? Ты это мне говоришь? — Свидерко улыбнулся. — Ну, словом, потолковали мы со свидетельницей по душам. Конечно, фея испугана, конечно, сначала твердила, что ничего, мол, не знает. Но все поправимо при деликатном обращении. Вот снимочек мне из портмоне в конце концов достала — Васин, владелец «Каравеллы» Я не стал уточнять, какие там шуры-муры у босса с официанткой, но…
Васин вместе с семьей отбыл
На неделе в бар приезжал редко, только с коммерческим директором дела обговаривать. Потом и вовсе отвалил за бугор. Спрятался, а? А в тот роковой вечер кто-то в этой «Каравелле» жестоко лопухнулся. Хоть их и двое там было, но обознались. Погибшего, Лильнякова твоего, Павлова помнит — он с восьми вечера у стойки торчал. Накачивался чем придется.
Когда эти двое вошли, он уже лыка не вязал. А в зале посетителей мало, полумрак, музон расслабляющий.
И этот твой хмырь у стойки. Он обернулся, и Павлова услышала автоматную очередь. Кто-то из посетителей толкнул ее на пол. Морды-то эти видел? — Свидерко еще раз сравнил снимки. — Тут и мама родная не различит, не то что какие-то щенки, нанятые впопыхах.
— Значит, Павлова запомнила нападавших?
— Один, говорит, был очень молодой, лет девятнадцати, это который с автоматом. Но опознавать кого-либо категорически отказывается. Боится последствий. Ну, об этом не у нас сейчас голова должна болеть. Дело это не наше, коллеги своим умишком авось дойдут. Если надо — подскажем. А пока мы… точнее, я, Никита, свою часть работы выполнил. Ты как считаешь?
Колосов тоже сравнил снимки. Дурдом… Если Яузу приняли по ошибке за заказанного кем-то владельца бара «Каравелла» Васина… Слишком причудливо, чтобы быть правдой, однако… Чего только сейчас не случается. И это не более причудливо, чем предположение, что Яузу расстреляли по приказу Клиники, на след которого он напал.
— Тогда, выходит, что и этого Фролова-коммерсанта прикончили эти двое из бара, которым заказали Васина? Кто же заказчик?
— Понятия не имею. И об этом, Никита, у нас голова болеть не должна. Тебе что, своих мало дел? — Свидерко хищно потянулся.
— Слушай, Коля.., мне нужен Консультантов. — Колосов заявил это так, словно друг его был Дед Мороз, раздававший из мешка новогодние подарки, и мог вот так запросто выложить на стол четырежды ранее судимого бывшего «федерала». — Все это туфта и, как ты говоришь, беллетристика, пока Клиника не будет сидеть тут перед нами.
— В наших жестоких, не знающих пощады лапах. — Свидерко потер ухватистые мускулистые ручки. — Ох уж эта мне губерния… Все вынь да положь.
Но все дело в том, Никита, что независимо от наших желаний пока предстоит поработать с тем, что есть.
Колосов знал эту Колькину присказку — тот всегда еще добавлял «в поте лица».
— Итак, подведем некоторые итоги. На 17.35 задержано у нас двести тридцать нарушителей. Сто двадцать тут в предвариловке, а остальные разбросаны по пятому и сто восемнадцатому отделениям. Нарушители паспортно-визового и прочая шантрапа, — объявил Свидерко, когда в дежурной части они засели за списки задержанных во время профилактических рейдов. — В одиннадцать этот еще вертеп-кабаре
Его обитатели, увидев хоть какое-то милицейское начальство, разом загалдели: «За что нас? Не имеете права! Да я ни в чем не виноват! Как долго нас тут продержат?»
— Ша, мужики! Тихо, я сказал! — Свидерко повысил голос. — Держать мне вас, граждане, негде, кормить мне вас нечем. — В «обезьяннике» мгновенно настала зловещая тишина, вот-вот готовая взорваться «открытым неповиновением представителю власти». — Так что каждый, кто чист перед законом и обществом, после соответствующей проверки вылетит отсюда на пламенных крыльях любви… Возможно, уже сегодня, попозже. Вам ясно? Не слышу криков ликования. Но если есть среди вас… Ну в общем, предупреждаю официально: чистосердечное признание смягчает вину и укорачивает срок.
— Мне на проверку зверинца этого три дня отводится, — сказал он Колосову, когда они вернулись в дежурку. — Так мы за эти сутки большинство по картотеке шуранем. Все равно сегодня ночь аховая, спать не придется.
Никита созерцал друга с высоты своего роста. Он помнил Колю Свидерко опером в Олимпийской деревне, он помнил его старшим опером отдела убийств и преступлений против личности на Петровке, помнил его там же и заместителем начальника отдела.
Но служебное великолепие его расцвело как маков цвет лишь здесь, снова на «земле», в РУВД Северного порта, на стезе криминальной милиции. С таким бравым командиром весь личный состав, да и скептик Колосов, пожалуй, не глядя, отправились бы в разведку и вернулись с задания без сучка, без задоринки.
Однако говорить комплименты и восхищаться профессиональным рвением было одно, а прокручивать и шуровать по картотеке сначала двести тридцать, затем еще сто пятьдесят задержанных (только из кабаре после рейда привезли семьдесят пять человек) — было совершенно другое. Около трех ночи Колосову показалось, что он вот-вот свалится со стула и что утро уже никогда не наступит.
— Итак, триста восемьдесят морд.., из них трое активных членов Бутовской ОПГ, двое находятся в федеральном розыске, один состоит на учете как без вести пропавший, а он, поди ж ты, живехонек… Двое скрываются от уплаты алиментов… А ранее судимых от этого числа… Сколько-сколько? Пятнадцать морд… — Свидерко лично и скрупулезно подсчитывал на калькуляторе данные проверок. — Знаешь, Никита, можно процент вывести плотности нарушителей правопорядка на каждую тысячу добропорядочных обывателей и… Слушай, я на этих вот пятнадцать гавриков данные сейчас запрошу, и если ничего для нас интересного — все, финита. Сворачиваемся на сегодня.
Выборка по этим последним фигурантам давалась особенно трудно — глаза слипались" хоть спички вставляй.
— Слушай, погоди-ка.., знакомый вроде. — Колосов великим усилием воли стряхнул с себя оцепенение, уставился в компьютер, остановив молодого оперативника, помогавшего им с выборкой данных.
Сделали распечатку.
— Георгий Миндадзе, 1961 года рождения, уроженец Батуми, ранее судим… Ах ты, какой иконостас! — Он зачитал вслух длинный послужной список скромного с виду красавца, смотревшего на них со снимка. — Кличка — Горный Гога. Так, получил кличку…