Зеркало для никого
Шрифт:
Из размышлений меня вывел мягкий перезвон колокольчиков. Мама вернулась с пробежки. Она вошла, гибкая и красивая как и всегда и на секунду краска схлынула с румяных щек:
– Гель, солнышко, убери, пожалуйста эту книгу. Она такая не модная! – смеясь сказала мама, но я чувствовала в ее голосе едва сдерживаемую тревогу. Конечно, она живо вспомнила о моей сестре, которая вот в такой же позе, с этой же книгой сидела в гостиной. Мист скорее всего разобрался в настоящей системе Зеленых городов, умница Мист владела техникой ничуть не хуже Анастасии. Она могла… Стоп. Мист не просто так ушла в Красный город, она разобралась во всей этой паутине лжи! Вот почему Мист забрала с собой кота. Она знала, что
Мама уже убежала в душ. Она немного косила левым глазом, как все те, кто слишком часто проверяет свой Рейтинг. Регулярно ей это косоглазие исправляли, но через год глаз снова начинал смещаться. А если рассказать им все? Рассказать маме, что никаких Трущоб нет, что бояться нечего, что возможно, Зрителей тоже нет. Сможет ли мама принять это знание? Отец точно сможет. Он сильный. А быть может им даже станет легче. Решено. Доверие порождает доверие. Они меня любят, они меня слышат – я сделала уже достаточно ошибок, утаивая от них свои похождения. Я не буду ничего от них скрывать, я расскажу им всю правду, которую узнала от Анастасии. Тогда мне станет легче. Надеюсь, что приглашение Локи на Слепые зоны в Джаз-поэт клуб распространяется не только на меня, но и на моих гостей.
– Мама, какие у вас с папой планы на это воскресенье? – спросила я озорно, отбросив книжку Мист, как только мама вернулась с тюрбаном из полотенца на голове.
– Хочешь куда-то нас пригласить? – она опять закосила глазом в сторону, конечно, доверительная сцена между мамой и дочкой привлекала внимание. Я улыбалась, копируя ее улыбку, пусть Зрители видят, как мы очаровательно похожи.
– В Джаз-поэт клуб. Посмотрите на Локи, о котором столько пересудов. К тому же там в воскресенье Слепая зона.
– Значит можно будет всласть поковыряться в носу, – изрекла моя мама, усмехнувшись собственной удачной шутке. После того, что я вам расскажу, дорогие родители, последним чем вам будет хотеть заниматься – ковыряться в носу.
Следующим утром в школе меня ждал неприятный сюрприз. Буквально кожей я почувствовала всеобщее насмешливое внимание, едва переступила ее порог. Центром урагана, который собрал почти всех, кто пришел раньше меня, оказался стенд с объявлениями. Увидев меня, внимательно читающие их одноклассники расступились, уступая мне место в первом ряду моей личной трагедии. На доске, где обычно высвечивались электронные объявления, кто-то в старомодном стиле разместил мою распечатанную фотографию на огромном листе бумаги. Фотография была озаглавлена подписью «Не такая уж хорошая девочка». А под ней готическим шрифтом был распечатан список моих «прегрешений»:
Гель Эллис, золотая девочка с Рейтингом лавирующим между 9 и 9.4, не та, кем кажется на самом деле. Является ли она отличницей – нет. Общепризнанным лидером – отнюдь. Имеет ли успехи в спорте или уникальные таланты – снова мимо. Так чем же Гель Эллис заработала столь высокие рейтинги? Факты говорят о следующем: яркая вызывающая внешность, сомнительная дружба со студентами, посещение закрытых клубов, а также вовсе не дружеская близость с учителями. Вот каким образом Гель заработала всеобщее внимание. Поощряя эту пошлую посредственность Зрители демонстрируют, как низко упала общественная мораль, и только понижение рейтинга Гель Эллис, а в дальнейшем исключение ее из Гимназии станет достаточной демонстрацией того, что ценности Зеленого города остаются неизменны.
Я смотрела на эту картинку не мигающим взглядом, ощущая в себе не злость, но странное опустошение, а остальные смотрели на меня в ожидании, что же я предприму дальше. Я не успела, потому что разъяренная фурия в лице Амалии яростно содрала объявление.
– Это кто же такой моралист?! – закричала она, развернувшись и сверкая желтыми сегодня глазами на собравшихся в стайку одноклассников. Все испуганно отводили взгляды. Тахира демонстративно повела плечами, как бы говоря «это, конечно не я, но под каждым словом бы подписалась». Над нами раздался голос директора:
– Гель Эллис, в кабинет директора.
Словно для меня было мало унижений. Осталось только вздохнуть, постараться выпрямить спину и под пристальными взглядами школьников отправиться на третий этаж в крыло, где находилась учительская и кабинет директора.
Артур Ли – наш директор, как и полагалось главе престижной школы был высок, подтянут, лицо его не выдавало возраста, а глаза казались такими черными, что заставляли сомневаться в том, настоящий ли он человек. Поговаривали, он работал преподавателем в университете до тех пор пока одна из его студенток не обвинила его в домогательстве. Обвинила беспочвенно и бездоказательно, но работу он все равно потерял, потому что дал ей повод слишком много фантазировать о себе. Наверное ему стоило набрать килограммов 50, или открыто выступить в качестве ассексуала, но он этого не сделал. Как кость ему кинули директорское кресло в нашей гимназии. Покидал он свой кабинет чрезвычайно редко, рано приходя и поздно возвращаясь домой к жене, потому что еще раз подобного обвинения бы он не пережил. Об Артуре Ли я знала довольно хорошо только благодаря тому, что Мист посещала его кружок писательского мастерства, который ему навязали как дополнительную нагрузку.
– Что ж, садитесь Гель Эллис.
Он плавным движением указал на кресло напротив себя, в которое я опустилась и только тогда позволила нескольким слезинкам, столь старательно сдерживаемым в школьных коридорах выкатиться из глаз. Быстрым движением я смахнула слезы, не выказывать лишних эмоций. Зачем меня вызвал к себе директор? Неужели он последует совету и исключит меня из гимназии? Взгляд скользнул на рейтинги, что ж, я больше не девятка а за утро мои рейтинги моментально опустились до отметки 8 и продолжали падать. Что делать, если они опуститься ниже 7? Я никуда не поступлю, моему будущему придет конец. Кто бы не был автором той злой шутки, он хотел меня уничтожить.
– Вы хотите отчислить меня? – срывающимся голосом спросила я. Конечно, гимназии нечего портить репутацию учеником, которого обвиняют в распущенности. И это неизвестный злопыхатель еще не знает, чем именно я занималась в ванной с Анастасией Рейснер. Черные глаза Адама Ли расширились в удивлении. Он протянул мне платок и сказал твердо:
– Клевета, основанная на извращенных фактах, самое худшее, что может случиться с человеком. Я пригласил вас сюда не для того, чтобы отчислить, но потому что хочу вас защитить.
Его слова прорвали плотину и я зарыдала, теперь уже от облегчения. Директор не позволял себе больше проявлять ко мне симпатии, вещая холодным тоном:
– Что вы, что вы. Все хорошо. Гарантирую вам, что мы приложим все усилия, чтобы найти того, кто написал это объявление. Но, боюсь ваш рейтинг сильно пострадает из-за надписи на доске. Уже страдает.
Я и так видела, что Рейтинг мой полетел в чертову пропасть. Тем временем директор продолжал: – Скорее всего это сделал кто-то завидующий вашей популярности. Даже беглый анализ текста позволяет сделать подобные предположения. У вас есть кто-то на примете?