Зеркало Джека: отражение
Шрифт:
– Узнаешь себя? – спрашивает она.
Узнаю ли? Я пришел сегодня на прием к мисс Блю. Успел даже заблудиться в одинаковых коридорах, не знал, где находится десятый кабинет, куда у меня была запись на тринадцать часов. Я в этом месте впервые, черт возьми!
Миссис Тернер мягко обхватила мой указательный палец и поднесла к одному из пациентов на фото, стоявших в серой пижаме на дворе стационарного отделения для душевнобольных. Я почувствовал приятный запах духов, тепло человеческого тела, забыв про корявую речь психолога, про
– Вот, смотри. Лысый, со шрамом на голове, – ее голос струился, как родниковая вода, пробившаяся сквозь толщу земли и залежи горных пород, его хотелось слушать, прильнуть к плечу и наслаждаться. – Ты хотел себе модную прическу, но не смог усидеть на месте, и парикмахер задел твою голову, помнишь?
Я незаметно кивнул, хотя память была скомкана, и разобрать в виднеющихся из кома буквах нечто знакомое, было невозможно. Я доверился миссис Тернер. Она помнит все лучше меня.
– Только посмотри, какой ты тощий, – сказала она. – Нам было нелегко с тобой, но мы справились. С твоей помощью. Ребенку нелегко пережить гибель родителей. Особенно такую… Но мы уже очень близки к победе. Капитан скоро замолчит.
Мне ничего не оставалось, как устремить взгляд на женщину, которая верила в меня. Я потерял свою личность, потерял прошлое, но будущее, как уверяла миссис Тернер, еще можно было спасти. Тогда, глядя на лысого мальчугана с перекошенным в попытке улыбнуться лицом, я не узнавал себя. Я не мог поверить, что спортсмен в одночасье окажется рядовым.
– Скажи, чтобы эта шлюхина дочь облизала мои яйца, если думает, что ее внушения помогут тебе, – гонгом послышался голос Капитана. – Ты мой, Дэниель!
Я вырвался из рук миссис Тернер и со всей силой приложился о стол.
Закончив вылизываться, кот насторожился. Уши вертелись в разные стороны, словно локаторы, хвост выгнулся в упругую пружину. Передними лапами кот опустился на ступень ниже и принюхался к полу.
Попытки докричаться до Капитана ни к чему не привели, я сидел, свесив голову и чувствуя, как сухожилие за сухожилием растягивается и рвется. Тишина зажимала мне уши, шорохи и другие звуки, то и дело проникающие в сырой подвал, казались далекими, нереальными.
Все изменилось, когда кот спрыгнул на пол и покрался в мою сторону. В тот момент я услышал писк и понял, что помимо меня и черного кота здесь есть еще кое-кто. Крысы.
Писк усилился, умножился, и мне стало не по себе. Я машинально поджал ноги, но веревка впилась в мясо и позволила лишь закричать во весь голос.
Я бормотал что-то себе по нос, призывал и проклинал Капитана, ругал себя за решение повернуть на ту чертову дорогу, где меня встретил кот. Я шептал, слыша шипение кота за моей спиной. Оставалось лишь гадать, какие еще сюрпризы скрывает подвал, один ли здесь человек. Когда шипение сопроводилось отчетливым лязганьем когтей о бетон, я заговорил громче:
– Господи, только не так, не здесь, прошу
Шипение переросло в рявканье. Я понимал, что за моими глазами происходит то, от чего, возможно, зависит и моя судьба.
Я зажмурился, стараясь отвлечься от животных звуков, но услышал то, чего никак не ожидал. Вразрез противостоянию за моей спиной новые звуки доносились сверху. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы вслушаться и поверить. Ключ вошел в замочную скважину.
Дверь простонала о том, что за порогом появился хозяин. Я услышал наверху голоса. Много голосов.
– Тихо, Триш, тихо! – голос был звонким и твердым, хотя в нем и слышались нотки старости. – Эти твари дразнят тебя, хотят отвлечь от истинно важных дел.
Одна нога неуверенно опустилась на ступеньку так, что я видел лишь ботинок. Жесткая коричневая кожа на высокой подошве. Следом за правой ногой опустилась трость, только затем левая нога. По перилле съехала большая ладонь с надутыми сардельками пальцев, словно покрытых воском. От одного их вида мне стало не по себе.
– Тихо, Триш! А ну иди к папочке!
Рявканье тут же прекратилось. Кот послушался хозяина и взбежал по лестнице к его ногам.
– Вот так, – сказал незнакомец, когда кот, которого он называл Триш, завился у ног, не обращая внимания на писк и шорох в полу. – Ну, кто там у нас?
Кот мурлыкал, а я кричал Капитану:
– Помоги! Помоги, черт тебя дери! Почему тебя никогда нет рядом, когда ты нужен?
Тишина расступилась. Незнакомец выслушал питомца и медленно, переставляя одну ногу за другой, спускался в подвал.
Я увидел его в полный рост, когда между нами оставалось пять ступеней. Кривые, разъезжающиеся в разные стороны ноги. Отросшие черные ногти, держащие трость. Выставленные вперед плечи, как у лыжника во время прыжка, и горб, оттягивающий шиворот старой серой жилетки. Круглое, обросшее седой щетиной от ворота до глаз, лицо. Обвисшие мочки ушей, густые брови. Слепые глаза.
По моей спине заморосила дрожь. Кровь стыла в жилах, я не мог дышать, хотя судороги не было. Был лишь страх. Такой чистый, что голова шла кругом, по телу разливался то жар, то холод.
Старик откашлялся. Я слышал каждый всхлип мокроты, поднимавшийся из легких.
– Меня зовут Дог, – сказал он склеенным от выделений голосом и сплюнул. – Добро пожаловать.
Между моих ребер сочился образовавшийся от открытой двери сквозняк. Где-то в подвале было окно или щель, отметил про себя я. Но какой от них прок, если мои руки связаны, а напротив стоит зверь, заперший меня в сырой яме?
– Скажи, как твое имя? – спросил старик.
Я демонстративно отвернулся, но скоро вспомнил, что старикашка не видит ни бельма. Не знаю, как лучше общаться с похитителями и маньяками наподобие этого. Я молчал, ожидая дальнейшего развития событий.