Зеркало грез
Шрифт:
– Опять этот ребенок! А можно как-нибудь без него? Он мне не нужен так же, как и ему. Я уже сейчас его ненавижу.
– Вот и напрасно! Твое женское здоровье зависит именно от этого ребенка. Родишь – поправишь здоровье, нет – долго придется лечиться. Да и вылечишься ли – бабка надвое сказала. К тому же я смогу привязать к тебе избранника только через дитя, которого ты родишь. Если избавишься от ребенка или бросишь его, муж тоже от тебя уйдет.
– А если ребенок после рождения… умрет от какой-нибудь болезни? – Нина с надеждой посмотрела на колдунью.
– Муж тебя бросит. Зря переживаешь: как только дитя родится, у тебя тут же появятся материнские чувства, и ты его полюбишь. Не ты первая, не ты последняя. Я сделаю так, что оба будут сдувать с тебя пылинки и молиться как на икону. Только у ребенка должно быть точно такое же имя, как у его отца.
А может, не связываться? Ну ее, эту блудницу, думающую лишь о наслаждениях. Тем более что придется подключать к ней мужа и ребенка, которые – увы! – впоследствии вынуждены будут забыть о своих нуждах и жить только заботами об этой свистушке. Стоит ли овчинка выделки? Допустимо ли возлагать на алтарь здоровья столь легкомысленной особы две жизни – мужа и ребенка? Несоизмеримые составляющие! Нет, пожалуй, не стоит.
– А вы мне правду говорите?.. Тогда я согласна оставить ребенка. Ладно уж, пусть появляется. Поглядим, что из этого выйдет…
Ада в замешательстве отодвинула колдовское зеркало. К чему это видение? Как оно связано с настоящим? Неужели заявившийся к ней так бесцеремонно молодой человек – и есть тот самый ребенок, от которого Нина хотела избавиться?! Но как он мог узнать о том, что его мать была здесь? Не сама же она рассказала сыну об этом чудовищном соглашении, подписав себе тем самым приговор?! Значит, теперь и Аде угрожает опасность.
Ворон оказался прав!
– Карлуша, дорогой, только ты обо мне заботишься как следует. – Ада подошла к клетке и ласково посмотрела на ворона. – Надеюсь, ты перестал на меня дуться? Тогда пойдем пообедаем?
Ворон важно вышел из клетки и направился к окну, давая понять, что простил Аду и готов разделить с ней трапезу. Обычно в хорошую погоду они располагались в увитой розами беседке. Ада выпустила в окно ворона и, подойдя к столу, нажала на потайную кнопку звонка. Помощница вошла незамедлительно, словно ожидала вызова.
– Тома, ты проводила молодого человека до самых ворот?
– Какого молодого человека?
Ада почувствовала, как ее тело покрывается холодным липким потом, голова закружилась, вынуждая на миг прикрыть глаза и опереться об угол стола, чтобы не упасть.
– То есть как это «какого»?! Ты со мной шутки будешь шутить? Так мне сейчас не до шуток, поверь. Я собираюсь в доме порядок навести. И начну с тебя.
– Да помилуйте, Адочка Даниловна! Я понятия не имею, о чем вы говорите.
– Ты еще издеваться надо мной вздумала, неблагодарная?! – взбеленилась колдунья.
– За что же вы на меня сердитесь, Адочка Даниловна? В толк не возьму. Ведь я вам верой и правдой не один десяток лет служу и ни разу не ответила на вашу великую доброту неблагодарностью. Наоборот, молюсь за вас и денно и нощно, чтобы вымолить для вас здоровья и счастья. – Тамара всхлипнула и, не удержавшись, расплакалась: что за напасть этакая сегодня на ее голову – весь день хозяйка сама не своя да еще придирается почем зря, совсем задолбила!
– Не более получаса назад на этом самом месте, – Ада постучала по столу костяшками пальцев, собранными в кулак, – ты проливала крокодиловы слезы и умоляла меня Христом Богом принять молодого человека. У тебя что – совсем память отшибло? Так я помогу тебе ее восстановить: выгоню из дома вон прямо на улицу, тогда не так запоешь.
– Пощадите, Адочка Даниловна! Чем я вас так рассердила? Что сделала не так, раз навлекла на себя ваш гнев? – Тамара бросилась перед Адой на колени и зарыдала в голос.
Колдунья совсем растерялась, не зная, что предпринять. Она уже ничего не понимала. Да что же это такое вокруг нее происходит?
– Хочешь сказать, охрана тоже его не видела и в дом не впускала?
– Да кто ж посмеет-то без вашего разрешения?!
– Нет, ты все-таки пойди и расспроси.
Тамара стремглав выскочила из комнаты. Ада устало опустилась в кресло. Она знала, с каким ответом вернется помощница.
– Адочка Даниловна, – докладывала ей вскоре запыхавшаяся Тамара, еле переводя дух, – никто из охранников не видел никакого молодого человека. Они клянутся, что сегодня в дом никого не впускали. Да никто и не просился. На территории и вне ее все спокойно, ничего подозрительного не наблюдается.
– Хорошо, иди. Вели накрывать в беседке.
– Слушаюсь. Еще будут приказания?
Ада только махнула рукой, и помощница быстро скрылась за дверью от греха подальше. Какой длинный сегодня день. И сколько таинственных происшествий, имя которым Неизвестность. Что может быть хуже самой неизвестности – страх перед ней? Или это самый милосердный и драгоценный дар – незнание того, что нас ждет впереди? Говорят, что предопределенность во сто крат хуже, потому что неизвестность – все-таки какая-никакая, а надежда на лучшее. Но как быть с необъяснимым, которое пугает и настораживает?
Только не Аду, уже много лет играющую в подкидного с нечистой силой. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы угадать, кто же в конце концов победит. Всего лишь дело времени. Неужели ее срок уже пришел? И только потому, что Ада захотела отхватить для себя кусочек семейного счастья? Не может быть!
В дверь постучали. Ада набрала в легкие побольше воздуха, чтобы накричать на беспутную и надоедливую Тамару, вымещая на покорной помощнице накопившуюся злость, но ругательства замерли на устах, а разум охватила паника.