Зеркало Пиковой дамы
Шрифт:
– Слушай, я сейчас говорю о нас!
– перебила Алена.
– Если сам о себе не подумаешь, никто о тебе не подумает! Я хочу, чтобы у тебя было имя, свое дело, у тебя вся жизнь впереди! Мой милый, любимый, пожалуйста, позволь мне помочь тебе... Это будет твое дело, только твое, и никто тебе диктовать не будет! И потом, неужели ты не хочешь, чтобы твоя маленькая Аленка засверкала, как бриллиант?! Далецкий меня затирает, ролей не дает... думает ставить "Дни Турбиных", я спросила, даст ли он мне роль Елены, а он так задумчиво мне говорит: мол, у вас, Алена, другое амплуа, вы ещё не созрели...
– она презрительно хмыкнула и, вскинув голову, оглядела себя в зеркале.
– Нет, с этим надо кончать!
– И что ты предлагаешь?
– сдался Гарик.
– Мы сделаем вот что: напишем письмо. Я на компьютере наберу и на принтере выведу. Мы напишем, кто таков на самом деле наш режиссер! Одну актрису убил, другую погубил... Его ложные, нездоровые идеи юных актрис попросту в гроб вгоняют!
– Как это... убил, погубил?
– Гарик аж подскочил на месте.
– Что ты имеешь в виду?
– Я тебе потом все в подробностях расскажу. А сейчас не до этого, сейчас - наша ночь! Давай шампусика выпьем! Милый мой, как мне с тобой хорошо!
– она кинулась к нему на грудь, прижалась всем телом и приникла губами к его губам.
– Ты сделаешь, как я прошу? Ты примешь студию?
– Алена льнула к обалдевшему парню, повиликой виясь вкруг него...
– Все сделаю, чудо мое, все, что ни попросишь!
– Тогда давай набросаем текст. Где-то у меня была ручка!? А вот она! Алена извлекла из сумочки ручку и лист бумаги.
– Так... По пунктам. С актрисами - раз. С идеями - два. Напишем, что они вредны для молодежи... Потом...
– она на секунду задумалась, наморщила лоб.
– Что он превращает студию в притон.
– В каком смысле?
– парень вытаращил глаза.
– А Маня?! Она же... я не знаю кто, - цыганская подстилка!
– Ален, что ты несешь?!
– взорвался Гарик.
– Маня не такая, она...
– Да, милый, как раз такая! Притом, не удивлюсь, если она воровка!
– Ну, ты даешь!
– Вот именно...
– Алена сняла с запястья тоненький золотой браслет. И мы это докажем.
– Ты чего? Что ты делаешь?
– А мы подложим в её барахло мой браслет, и пускай потом доказывает, что не украла!
– Алена, ты с ума сошла!
– закричал Гарик и швырнул свой стакан об пол.
– Очнись, это подлость! Не смей, слышишь...
– он схватил её за руку и вывернул так, что она закричала.
– Ой, мне больно! Сумасшедший какой! Да, ты просто... просто тигр! Дикий зверь! Мой ласковый и нежный зверь... ну, поцелуй меня!
– она опять обвила его шею руками и прыгнула на него, обхватив скрещенными сзади ногами.
– Дура! Дурочка... Моя маленькая дурешка... Какая глупая... глупышка моя...
– они повались на пол и принялись целоваться.
– Ну, что тебе Маня, что? А это дело - верняк! Тогда его точно погонят отсюда поганой метлой! Мы одну копию...
– задыхаясь, шептала она в перерывах между поцелуями, - отправим в Префектуру...
– о, Гарри! А другую, - о, милый мой!
– в Министерство культуры... А браслет...
– Все, что угодно!
– Гарик вскочил на ног, оттолкнув её.
– Я сделаю для тебя, что угодно, но этой гадости сделать не дам! Надевай браслет!
– Но милый...
– Надевай,
Алена, мяукнув, нехотя застегнула браслет на запястье.
– Но письмо... ты напишешь?
– она призывно запрокинула голову, подставляя губы для поцелуя.
– Напишу! Только не знаю, как я буду Далецкому в глаза смотреть после этого...
– А ты не гляди!
– она оскалилась в довольной улыбке.
– Ой, что-то я проголодалась... Давай поедим?
Гарик, ни слова не говоря, подошел к окну, дернул шпингалет и рывком распахнул окно. Метель, завывавшая за окном, - она поднялась недавно, ворвалась в зал, и длинная Аленина юбка заходила колоколом вкруг её ног.
– Ой, закрой, дует!
– закричала она, шарахаясь к противоположной стене.
– И кто... кто тебя надоумил придумать такое?
– мрачно проговорил Гарик, не глядя на нее.
– Ха-ха-ха! Дьявол!
– бросила она, тряхнув волосами.
И в тот же миг, как она произнесла это слово, на колокольне соседней церкви ударил колокол.
Это было так жутко, так неожиданно, что оба вздрогнули. Улыбка на лице Алены разом погасла, она побелела, как полотно. А Гарик, как стоял к ней вполоборота, так и застыл на месте, овеваемый мертвым холодным дыханьем метели... Потом, овладев собой, захлопнул окно, стряхнул с себя снег...
– Пойдем отсюда!
– глухо бросил парень и принялся надевать шарф и куртку.
– Да, в самом деле пора!
– пролепетала Алена.
Она принялась быстро запихивать в сумку остатки съестного, а в отдельный пакет - пустые коробочки, апельсиновую кожуру и пустые бутылки.
– Осколки собери!
– приказал Гарик. Он хмурился и грыз ноготь.
– Сейчас, сейчас...
– Алена в два счета навела в зале порядок, уничтожив все следы пиршества, и оба ушли, растеряв остатки былой веселости и не произнеся больше ни слова...
Глава 11
ПРЕМЬЕРА
– Машенька, вот твой лемурчик!
– Аля вложила в руку подруги игрушку, с трудом сдерживаясь, чтоб не заплакать.
Маня лежала на спине, вытянув руки вдоль тела, рот её был полуоткрыт, а дыхание хриплое и тяжелое. Только что от неё ушел врач, сообщив, что у девочки двустороннее воспаление легких. Алин папа побежал в аптеку за антибиотиком, мама весь вечер просидела возле нее, а сейчас кормила Алешку.
– Спа-си-бо...
– еле слышно выдохнула Маша. Взгляд её на миг прояснился, пальцы крепко сжали игрушку, потом глаза снова закрылись, а голова запрокинулась набок.
Аля поправила ей подушку, погладила по влажному пылавшему лбу и прикрыла одеялом до подбородка. Посидела немного возле подруги, сникнув, сгорбившись: ей было плохо.
"Все моя идиотская безалаберность, - сокрушалась она.
– Сначала ляпну, потом подумаю. Что теперь делать? Даже представить страшно, что будет... А если Марк Николаевич и впрямь уйдет, то есть, его... уйдут?! Ведь это моя вина, я нарушила слово, все рассказала Алене... и вот что из этого вышло. Но какая же стерва, а? И Гарик тоже хорош... Может, предупредить Марка Николаевича, что на него донос писать собираются? Нет, будет только хуже, ведь ничего не докажешь... Ой, что же делать-то! И Маня, как на зло, заболела, она умница, она бы что-то придумала..."