Зеркало Пиковой дамы

Ткач Елена

– И что?

– А то, что я ему позвоню и все разузнаю: и как оттуда за пивом гоняли и вообще, как можно из этой тюряги смыться...

– Ага, давай, - обрадовалась Маня.
– Надо было её прямо сейчас хватать и тащить: поймали бы тачку - и все, свобода!

– Нет, это не так просто, как кажется, - покачала головой Аля. Думаешь, за нами не следили? Этот мужик при входе - он за дверьми маячил, я видела. Чуть что - за ушко, да на солнышко! Нет, тут надо хитрость какую-нибудь придумать.

– Придумаем!
– убежденно воскликнула Маня.

А у Али в голове, между тем, зрел план, где достать денег, чтоб Наташа вернула долг. Вернее, не план -

идея. И она с ходу кинулась её осуществлять.

Подруги, как ни в чем не бывало, вернулись домой точно ко времени, когда Аля обычно возвращалась из школы. Перед тем они прогуливались по Покровскому бульвару чуть не до посинения: у обеих от холода зуб за зуб не попадал - день был хоть и ясный, и солнечный, но мороз градусов двадцать! Пообедав, они отправились в студию: все вернулось на круги своя: Алена извинилась перед Далецким и репетиции были возобновлены.

Аля так загорелась своей внезапной идеей, что напрочь забыла о своем обещании никому не говорить о том, что с Наташей и где она...

Едва в студии появилась Алена, Аля кинулась к ней.

– Ален, привет, можно тебя на два слова?
– она вся горела от возбуждения.

– Ну, конечно, - улыбнулась та, - а что случилось? У тебя вид такой...

– Понимаешь... в общем, я случайно узнала... только никому не говори, хорошо? Это очень важно: ни-ко-му ни полслова!

– Не скажу, не беспокойся, - уверила её благоухающая Алена. В глазах её зажегся интерес: почуяла, что дело нешуточное.

– В общем, Наташа влипла в историю. В жуткую историю! У неё чудовищный долг - семь тысяч долларов, и, если не отдаст, убьют!

– Ого!
– вскинула брови Алена.
– Как это её угораздило?

– Ну, понимаешь... она проигралась в казино. Только это тайна ужасная, и я не знаю, что будет, если узнают... она просто с ума сойдет!

– Понятное дело, - протянула Алена.
– Да, не беспокойся ты, считай, что во мне это умерло! Так чего надо-то?

– Ален, ты можешь поговорить со своим отцом... попросить его... ну, ты понимаешь! Кроме него, ни у кого таких денег нет, а для Наташи это вопрос жизни и смерти! Можно у него занять... я не знаю, как это делается, - под залог или как?

– Хм, или как?! А как Наташа отдавать будет, это ж какие деньги! Положим, у отца есть, но он же не последний идиот, чтобы такими деньгами разбрасываться... Тут крутые гарантии нужны.

– Слушай, мы придумаем, как отдать, главное сейчас спасти Наташу! Она там просто с катушек съедет, в этой клинике, у неё вид такой - сдохнуть можно! И Марк Николаевич... он так переживает из-за нее, у него прямо крест какой-то: одна актриса, которую он любил, сорвалась с крыши, другая в психушку попала...

– Как сорвалась?

– Ну...
– Аля закусила губу - поняла, что сболтнула лишнее.
– Она Катерину играла в "Грозе" и решила прочувствовать, как это - стоять над обрывом... Ну и...

– Понятненько...
– задумчиво процедила Алена.
– Ладно, я поговорю с отцом. Наташку, действительно, надо вытащить. Надо же, и как её угораздило!

– Я не знаю... Говорят, - ты только не смейся, - что это проделки старухи!

– Какой ещё старухи?

– Пиковой дамы! Которую ты играешь, а раньше эту роль играла Наташа.

– Ну и ну!
– поразилась Алена.
– И кто же так говорит?

– Не знаю. Так, слух идет...
– смутилась Аля. Только сейчас она вспомнила о своем честном слове.

– Ну, ребят, вы даете!
– рассмеялась Алена.
– Слушай, а давайте после репетиции соберемся и обсудим: может такое быть

или нет? И пусть каждый скажет, что думает...

– Это можно...
– неуверенно сказала Аля. Она уж была не рада, что наболтала лишнего.

– Люди, шухер, Маркуша идет!
– вбежал в зал взъерошенный Витя.

Марк Николаевич был тих и задумчив. Темные круги под глазами и резко обострившиеся черты говорили о том, что он провел бессонную ночь.

– Ну, отдохнули? Почистили перышки?
– спросил он с беззлобной усмешкой, обводя взглядом свою притихшую гвардию.

– Да, да... Все хорошо, Марк Николаевич! Все в полном порядке! загалдели они наперебой.

– Ну и славно! Перед тем, как начать репетицию я хотел бы... напомнить вам следующее...
– Он тяжело опустился на стул за режиссерским столиком и обеими руками пригладил волосы.
– Повторяю в который раз: сцена не выносит лжи! Когда актер не чувствует своего персонажа и не верит в то, что говорит, это сразу бросается в глаза... Да, вы должны на какой-то момент слиться со своим персонажем, влезть в его шкуру, чтобы, - подчеркиваю это, - затем родился некто третий: не "я" и не "он", а тот, кто возникнет в слиянии этих двух "я" - своего и персонажа... Все это вам уже на зубах навязло! Но, - заметьте!
– для того, чтобы сыграть бифштекс, вовсе необязательно быть зажаренным! Это старая актерская хохма, которую все знают наизусть. Но не забывайте, вы не должны забывать, - тут он возвысил голос, - что мысли и чувства персонажа вовсе не обязательно должны стать вашими, не обязательно должны прорасти в ваше "я", скорее, наоборот... Вы можете взять на вооружение то волевое и ясное, что есть в характере героя, которого вы играете, но зло... или страх... играя их, вы изживаете это в себе. Давно известна формула: театр есть прививка от реального страха несуществующим, воображаемым, творимым на сцене страхом. Узнавание: да это же я, я тоже так чувствовал, так, вот оно что!..
– из этого и возникает преодоление, возможность перебороть свой страх или зло, которое живет в тебе, в твоем "я"... Так у зрителя, и так у актера! Прошу вас, не позволяйте роли себя "зажарить", не впитывайте все, что несет в себе ваш герой, это может привести к тому, что вы... себя потеряете.

Последние слова он произнес едва слышно, опустив голову и глядя в пол.

– Марк Николаевич, можно вопрос?
– раздался звонкий Аленин голос.

– Да, конечно, - он поднял голову.

– А как вы относитесь к суевериям?

– А почему ты вдруг спросила об этом?

– Ну... известно ведь, что роль, которую актер играет, воздействует на него и иногда... в общем, случаются странные вещи. Скажем, актер, который играл Иоанна Грозного, вдруг упал во время репетиции и у него хлынула горлом кровь, хотя он был абсолютно здоров. Он тогда попросил назвать спектакль по-другому: не "Смерть Иоанна Грозного", а как-то иначе... без слова "смерть". Да, вы сами знаете, таких случаев много.

– Да, в самом деле, - задумчиво проговорил Далецкий.
– Это факт слишком известный, чтобы о нем разглагольствовать попусту. Если бояться этого, нужно уйти из театра.

– И все-таки, - настаивала Алена, - вы не ответили, как относитесь к таким суевериям. Да, и не только к таким - вообще...

– Как?
– переспросил он и усмехнулся.
– Суеверия порождают страхи. А в этом хорошего мало. Говорят, они погубили Пушкина, он ведь очень верил в приметы!

– Как это? Расскажите!
– послышалось со всех сторон.