Зеркало войны
Шрифт:
– У бабушки была только одна дочь - моя мать. У отца тоже братьев-сестер не было. Более дальняя родня - сложно сказать. Время было такое, революция, все перемешалось. Бабушка была скупа в подробностях.
– А тебе самой никогда узнать не хотелось? Что, как, может, найти родных?
Малена вздохнула.
– Давид, когда? Мне пятнадцати не было, бабушка заболела. Что такое полулежачий больной в доме, поймет далеко не каждый. Поверь, это было тяжело и для меня, и для нее. Хорошо
– А давно ты... одна?
– Года не прошло, - отрезала Малена.
И замолчала.
Матильде было больно. Марии-Элене, как ни странно, тоже. Не за себя, за сестренку, больно и тоскливо. Тошно и очень горько.
Нет родни?
Да и черт с ней!
О чем умолчала Малена, так это о своем страхе. Конечно, все мы мечтаем, чтобы нас любили. Вот так найдем замечательных родных, чуть ли не сериал 'Моя вторая мама' на фоне родных осин, и нас все любить будут, и понимать, и помогут и поддержат.
Ага, как же!
В жизни стоит помнить, что все соблюдают прежде всего свои интересы. Или, если человек благороден, то на первое место он ставит свою семью, свой род, свою страну и потом уже себя. Но уж никак не девицу сомнительного происхождения из невесть откуда. А если вспомнить Матильдиных маму-папу, то лучше и не искать. Такое предъявишь, потом век не отмоешься. И кто сказал, что Мария Домашкина - урод в своей семье?
Может, это Майя и Матильда живут как-то неправильно?
Нет уж!
Не было родни, и пошли они...
Да, именно туда! А кому не нравится, так у нас демократия, выбирайте любое другое направление и идите. Свободно и подальше. А у Матильды есть сестра. И больше ей никого не надо!
Давид высадил Малену у подъезда, помог выйти из машины, поцеловал в щечку на прощание - и уехал. Ему было о чем подумать.
Но долго ему размышлять не дали. Зазвонил телефон.
– Асатиани слушает?
– Братик, спокойнее.
Давид фыркнул.
Нателла. И что сестренке надо? Хотите, я угадаю с первых трех слов разговора?
– Мне только что звонила сестричка. Она в шоке.
– Ей не удалось сожрать Малену?
– Даже понадкусывать не удалось.
– И теперь, в тоске и печали, она собирается рвать на себе волосы?
– Ага, размечтался, наивный Буратино, - подколола сестричка Ната.
– Парикмахер ей этого вовек не простит! Не-ет, братик, она хочет знать, из какой семьи твоя Джульетта.
– Из приличной, - огрызнулся Давид.
– Отец уголовник, матери нет, бабушка умерла. Про остальную родню молчу. Еще вопросы будут?
– Будут, - на Нату это не сильно повлияло.
– Манана уже названивает родителям. И сообщает, что в кои-то
Давид напрягся.
– Так скажи ей, что там неприличная семья?
– В России невиновных нет, есть те, чью вину не доказали, - сестричка откровенно развлекалась по телефону.
– И вообще, плевать, какая семья, важно какая девушка.
Давид плюнул и свернул на ближайшую парковку. Чинить машину ему совершенно не хотелось, а разговор приобретал опасную направленность.
– Ната, что за чушь ты несешь?
Голос сестры посерьезнел.
– Давид, ты учти, что мама с отцом тоже заинтересуются. Так что твою девушку ждут официальные смотрины.
– Ната, я не собираюсь на ней жениться.
– И что? Я как вспомню этот гадюшник, Тина - Лина - Дина - Алиса - Ириса... где ты только их находил?
– Где валялись, там и находил. И что?
– Родители явно захотят оценить твою девушку. Сам понимаешь, даже если ты не хочешь жениться, все не предусмотришь.
– Все - что?
– К примеру, моя подруга недавно забеременела.
– Ната!!!
– Она сидела на таблетках, а потом заболела. Скушала антибиотик, и получился ребенок. Кто ж знал, что эта дрянь взаимно нейтрализуется. Сидит теперь беременная и в соплях.
– Замечательно, - процедил Давид.
– Так вот. Я к чему веду-то? У мамы через две недели с хвостиком день рождения, помнишь?
Давид с удовольствием побился бы головой о торпеду. Только вряд ли поможет.
– Ната, ты что хочешь сказать?
– Что двух недель Манане хватит. С лихвой.
Стонать было недостойно мужчины, но очень хотелось.
Давид поблагодарил сестру за предупреждение, завел мотор и поехал к Антону. Ему решительно надо было выпить, а может, еще и посоветоваться с кем-то. Ситуация переставала быть томной.
Мария-Элена Домбрийская.
В этот раз Лоран за завтраком появился. С таким видом, словно Малена ему была кругом должна и отдавать не собиралась.
Вплыл этак вальяжно в столовую, оглядел присутствующих и процедил:
– Мария-Элена, ваша мать желает вас видеть.
Матильда и не подумала тушеваться.
– Дядюшка, давно ли вы умерли?
Лоран открыл рот.
– Моя мать, - доходчиво разъяснила Матильда, - мертва уж лет десять. Если вы живы, то как вы умудрились с ней пообщаться?
Лоран скривился.
– Моя сестра, а ваша мать.
– Ах, мамуся! Так бы и сказали, дядюшка, мол, мачеха просит зайти. Ладно, сразу же после завтрака загляну. Будете блинчики с медом? Они сегодня положительно удались.