Зеркало времени
Шрифт:
— Малый мир, мне думается, не только сам человек, но и его душа, его воля, его право. Тот мир, где человек живёт, в котором мы вольны в своем выборе. Мир великий — тот, для нас недоступный и нам неподвластный, о котором мы догадываемся. Так в моём понимании, святой отец, подобная трактовка, при всем её лаконизме, указывает, пожалуй, не на противопоставление малого человека макрокосму, миру большому, а скорее, на их, то есть, великого и малого миров, внутреннее сродство.
Отец Николай с ответом не торопился, и я продолжал:
— Люди, однако, противоречивы. До сего дня видим, как
Простите, отец Николай, ещё попутный вопрос, коль скоро мы коснулись войны. Разделяете ли вы мысль, что любая более-менее крупная война, помимо причин религиозных, политических и экономических обязательно оказывается подчинена и влиянию разности культур? Если Война — это и война культур, то тогда, в подобном понимании, причины культурного плана следовало бы учитывать и квалифицировать как относящиеся к наиболее протяжённым и могущественным периодам. Вы согласны?
— Пожалуй, — отец Николай с интересом посмотрел на меня и отвечал, обдумав и продолжая обдумывать услышанное. — Пожалуй. Война причинна разности культур…
Пожалуй. На ту войну мало кто под таким углом смотрел. Но к тому: специалисты по культуре слабо разбираются в войнах, а военные игнорируют культуру. Чины и звания тем и другим идут за владение своим ремеслом, а не чужим. Может статься, они и сами не захотели смотреть так. Либо оказались неспособны увидеть. — Он усмехнулся. — Пожалуй… Но — судьи кто?.. Потому сказал бы, в развитие вашей мысли: любая война в её широком понимании есть война отсутствия культуры с отсутствием культуры… Причём, тот и другой противники каждый могут быть высококультурными в пределах своего региона — географически. В пределах своей группы — социально. Локально. Как вы сказали, местечково. Провинциально. Местечково, провинциально, семейно — по достигнутому и оценённые. Ибо не используемы судьями критерии универсальные. Не по силам творениям грешным оказалось явления сложные расценить под углом зрения заповедей Господних. Ведь это, замечу, третье противоречие.
К нему пояснение: могущественные и протяжённые во времени периоды труднее охватить и ныне, и в ближайшей обозримости, и их как следует осмыслить, и здесь препятствие — кратковременность бытия человеческого, а также необходимость каждому индивидууму затрачивать то или иное личное время на приобретение знаний. Минимальная грамотность забирает всё больше времени. По сути, учимся всю жизнь. Собственно, ни у кого не возникает вопроса из-за разности объёмов знаний у различных людей в пределах одного народа. Но разница между разными народами сказывается уже и в бытовых знаниях, однако не всеми это видится также из-за осёдлости масс… По уровню и объёму знаний одного времени между собой близки от разных народов только лица, имеющие узкое специальное образование. Но ведь оно и служит для решения только узкоспециальных задач: техники, медицины…
— … А также и то, — я извинился перед священником взглядом за то, что прерываю, чтобы не уйти далеко от существенного для меня момента, — что от поколения поколению передаётся ничтожная часть запаса знаний, многое опровергается и отвергается, а через поколение, и два, и три и так далее — доля передаваемого уменьшается, наверное, в геометрической прогрессии. Попробуйте сказать, отец Николай, сколько знания постоянного, не абсолютного, а, условно скажем, устойчивого, — накоплено нынешним человечеством за все поколения, число которых не перевалило за всю его историю и через тысячу?.. Сколько насчитываем поколений от Адама и Евы — восемьсот? Неимоверно мало! Само знание, истинное, абсолютное знание должно обладать качествами, отличающими его от лжезнания, хотя бы какими-то явственными знаками — подсказками для поисковика… Но… Прошу прощения, продолжайте.
Я продолжал:
— Мы приближаемся к порогу нового очередного переосмысления окружающего мира, и порог этот — вновь, как и прежде, проявившаяся прерывность и локальность нашего знания. Так ведь и столицы знания нет. И нет эталона знания. Я хочу предвидеть, какое знание для введения в официальный оборот изберут для себя прежде всего элиты. Не злорадствую и не собираюсь навязывать никому своего мнения. Однако я хотел бы такое мнение иметь.
— Да… Что ж… «…Каждый может сметь своё суждение иметь…», — терпеливо выслушав меня, улыбнулся отец Николай, но интонация в его голосе показалась мне довольно неопределённой. Не улыбка вышла смутной, а её уход с лика священника выглядел пасмурным, как если бы что-то из рассказанного царапнуло по сердцу и его.
— К вам же, святой отец, я приехал с некоторыми частными вопросами, характеризующими более форму, нежели содержание. Наш с вами общий знакомый, отец Антоний, направляя меня в Сан-Франциско за письмом, говорил, что древним российским образцам, как ему представляется, наиболее близка ваша церковь. В Россию, точнее, в Советский Союз, я поехать не могу, там вырубается религия и насаждается нечто иное, там стираются с лица земли храмы…
— Благодарен отцу Антонию, однако невольно подвели его возраст и память… Не близка, нет, не близка наша церковь древним образцам. — Отец Николай понял, какого именно участия хотел бы я от него. — Скажем вернее: храм.
Он заговорил очень неторопливо и весомо:
— Наш храм един с другими храмами в своем каноне. Пожалуй, храм наш прост, не усложнялся и не искажался перестроениями и потому более понятен, наверное, это имел в виду отец Антоний. Но вот, к примеру, очень проста старая русская православная церковь в Нуниваке, однако обветшала. Её собираются реставрировать или уже начали, тогда она закрыта лесами. Верующие там в большинстве эскимосы, и вряд ли достаточна ныне их грамотность в интересующих вас вопросах.
С места, на которое я вас привёл, храм наиболее обозрим. Взгляните и убедитесь: храм Божий подобен самому человеку — созданию Творца всего сущего. Он как увеличенный в размерах, преизрядный человек. Глава — купол храма, а шея — барабан, который на себе возносит возвышающийся купол. Под шеей — плечи храма. Вот очи — окна храма, над ними — бровки. Алтарь обращён всегда на Восток, встречает нарождающийся новый день. Встречает грядущее и обращён к нему. Нет, не случайно, что в архитектуру храма заложено сходство с человеком. Я бы сказал, сродство. Чтобы почувствовать, почему так сделано, пройдёмте к храму.