Зеркало времени

Пащенко Николай

3. Тайное совещание,

или Начало истории, которой автор сей притчи заинтересовался и неожиданно для себя стал записывать с января 2000 года со слов Бориса Кирилловича Густова, поведавшего её автору через двенадцать с лишком лет, на масленичной неделе года 2012, то есть будущего, лишь предполагавшегося автором

Владелица частной лечебницы, расположенной в одном из дальних пригородов Токио, госпожа Акико Одо приняла полковника Военно-Воздушных Сил США Джеймса Миддлуотера в своём втором кабинете.

Кабинет был устроен глубоко под землёй и этим дополнительно защищён от возможного наружного подслушивания, в целях надёжного обеспечения секретности. А она была обусловлена их изначальным устным соглашением.

Знакомы они были лет пятнадцать, с университетской юности в Англии, где Джеймс с лёгкостью, без особого старания, осваивал гуманитарные аспекты высшей математики, а Акико Одо изучала методы нейроисследований и психические патологии. Вслед за тем, уже на родине, Джеймс Миддлуотер окончил военную академию и выучился на военного лётчика, а Акико защитила диссертацию по теории памяти в университете Васэда в Токио. Вот практически всё существенное из личного, что знали они друг о друге, изредка перезваниваясь, общаясь по визуальной связи или обмениваясь коротенькими электронными записками по случаям юбилеев и праздников. Всегда и теперь тоже, они обращались друг к другу, как в юности, по имени. Вынудили их повстречаться и начать сотрудничать неожиданно возникшие во внешнем мире обстоятельства.

Тому чуть больше полутора месяцев, как Джеймс обратился к Акико с просьбой встретиться, впервые прилетел в Японию и в личной беседе предложил бывшей однокашнице заняться любопытным случаем психопатологии, «детально разобраться с состоянием сознания одного пострадавшего при обычном патрульном полёте российского лётчика из состава межнациональных сил ООН». На непростой выбор Миддлуотера повлияли его убеждённость в профессиональной квалификации Акико, её фанатичной трудоспособности, молчаливости и щепетильной личной скромности.

Она оказалась единственной из профильных практикующих медиков-учёных, кого он мог бы рекомендовать подключить к необычной работе, предложенной ему командованием.

Высокопоставленных военных, возглавивших связанную с русским пилотом тайную операцию, во многом устроила относительная отдалённость Японии от США, Европы, Индии и арабского Востока. Совсем рядом был только Китай. Но Китаю, предполагалось, до описываемой истории дела никакого не было, и можно было его в расчёт не брать. Тем более, что никакой своей обеспокоенности или заинтересованности эта страна, чьё внимание в значительной степени было поглощено собственным бурным экономическим ростом, в происходящих событиях не выказала. Военным руководителям Миддлуотера импонировали также развитость и широкопрофильность научных исследований, высокая технологичность и особенная культура, свойственные стране пребывания госпожи Акико Одо, талантливой молодой учёной, ко времени описываемых событий добившейся известности и начавшей приобретать признание и в мировых научно-медицинских кругах. Ей самой тема уже на первый взгляд показалась небезынтересной. Финансирование предлагалось щедрое и, поразмыслив, она согласилась.

Эта рабочая встреча Джеймса и Акико была по счёту третьей и оказалась внепланово срочной. В предыдущих встречах подробных разговоров, в которых детально обсуждалась бы тема, между ними не было: в первую Джеймс коротко договорился с бывшей однокашницей и сразу улетел, а потом доставил русского и после общих малозначащих фраз отбыл тоже почти сразу, в основном полагаясь на профессионализм своей знакомой и её удачливость. Кроме того, тогда было совершенно не ясно, каких результатов она сможет добиться от человека, впавшего в состояние почти полной невменяемости.

Всякий раз Джеймс был в штатском и изменял внешность, стараясь походить

на повседневных пациентов лечебницы, нуждающихся в специальной медицинской консультации. Сегодня Миддлуотер появился в идущем ему обличье пожившего всласть бизнесмена-ипохондрика. Но, тем не менее, усевшись посреди небольшого кабинета в не слишком располагающее к отдыху одноногое кресло-вертушку, он постарался принять суверенный вид не обычного богатого полудельца-полубездельника, замороченного больше надуманными головняками, а лица безусловно значительного, облечённого чрезвычайными полномочиями официального посланца другого, причём, сильнейшего государства мира. И теперь Миддлуотер впервые оказался в подземных владениях госпожи Одо.

Оба собеседника ощущали известную скованность, какая обычно случается между малознакомыми или редко встречающимися в самом начале разговора, пока не выяснено, что за дополнительные цели возникли перед участниками в связи со вновь открывшимися обстоятельствами, и не выработан или утрачен общий язык.

Госпожа Одо в традиционном белом халате, но без головной шапочки, которую трудно было бы поместить на огромный, тщательно сформированный купол глянцево-чёрных волос, спокойно сидела с внимательным, непроницаемо-вежливым выражением ухоженного лица в однотипном посетительскому, неудобном для грёз, кресле за своим свободным ото всего матово-коричневым рабочим столом. Сравнительно громоздкий квантовый геле-биологический ДНК-процессор стационарного компьютера штучного российского производства был выполнен в виде одной из массивных тумб рабочего стола.

Она только что выключила просмотр записи впечатлений своего пациента об участии в налёте на Токио, переведённых мощным компьютером в видеозвукоряд, и терпеливо ожидала реакции визитёра. Но он пока молчал.

Она явственно ощущала затаённое волнение Миддлуотера, подчёркнуто сосредоточенно разглядывавшего крупномасштабные компьютерные расшифровки графических индийских мантр для созерцательных медитаций (он припомнил, на Тибете подобные не компьютерные, а рукотворные оригинальные изображения зовутся мандалы).

Графические расшифровки мантр — по одной многоцветной ирреалистической картине — располагались на трёх стенах кабинета, выше глухих дверок встроенных в стены шкафов и дверей в помещение архива с множительной и печатной техникой и хорошо оснащённую лабораторию; четвёртая стена, левая от входа, напротив рабочего места владелицы, была занята шестидесятидюймовым плоским и тонким экраном монитора, — другой обстановки в кабинете не было. Да — в углу ещё старинные высокие напольные часы, это они и звонят периодически. Похоже, века девятнадцатого, наверное, фамильные, значит, дорожит она ими, если под землю упрятала.

Помогать Миддлуотеру наводящими вопросами госпожа Одо не спешила, решила проявить благоразумное терпение. Ведь не обо всех причинах его обеспокоенности она могла догадываться.

От точечных галогеновых светильников у потолка, отблески которых тлели и на лаковом полу, загорелые жестковатое лицо и руки Джеймса окрасились в тускло-холодные тона и выглядели рабочими органами робота-гуманоида, создателем не предназначенного для высокоточных действий. Этот же искусственный бестеневой свет смягчил природную смуглость кожи Акико, подбелил тонко-выразительное лицо и подчеркнул присущее облику японки воспитанное в зрелые годы выражение царственной снисходительности, впрочем, без высокомерия, не располагающего, как известно, к доверительности. Напротив, мягкая внимательность в выражении глаз хозяйки приглашала к откровенной беседе и подчёркивала обещание не только выслушать, но и решить задачу, если она в принципе решаема.