Зеркало за стеклом
Шрифт:
— Мне здесь не нравится, — без обиняков сообщила я Йену, наклонилась и начала ожесточённо скрести ноги прямо поверх штанов.
— Неужели блохи? — рассеянно обронил он в ответ, по уже набившей оскомину привычке никак не отреагировав на мои слова.
Я тоже промолчала, не став впустую сотрясать воздух повторением истинной причины, и не сумев придумать достойного ответа, который бы поставил нахала на место.
— Ладно, хватит. Скоро нас перестанут обходить, а продираться сквозь толпу я не люблю. В конце концов, с нами нет Длани, от которой все шарахаются,
— Тогда почему нас до сих пор не затоптали? — запоздало удивилась я, влекомая Йеном куда-то вбок. Толпа действительно обтекала и расступалась, оставляя по бокам буквально полшага свободного пространства. Учитывая общую давку, царящую вокруг, это было очень много и очень странно.
— Предположу очевидное. Скорее всего, вид какой-то непонятной фигуры в грязной скатерти на голове заставляет их благоразумно держать дистанцию. Вдруг ты буйная юродивая? Или заразная? Второе вероятнее, учитывая то, с каким остервенением ты всё это время чешешься.
Я недоверчиво выпятила нижнюю губу и для проверки махнула свободной рукой в сторону. Толпа качнулась. Ближайшей девице, тащившей перед грудью корзину со свежими цветами, повезло меньше всех — её мазнуло краешком скатерти по оголённому плечу. Поднялся испуганный визг, быстро сменившийся жалобным хныканьем, а толпа потеснилась ещё больше, образовав свободное пространство вокруг «заражённой». Йен, едва бросив короткий взгляд на источник шума, только поджал губы и без комментариев поволок меня дальше. За спиной уже вовсю доносились неистовые рыдания: «Я не больная, люди добрые! Только кромочкой попало!». Глупую девицу было жалко. Так что я, во избежание повторений такого рода сцен, благоразумно больше не размахивала руками и даже зажала в ладони колышущийся при ходьбе край скатерти.
До ворот дошли быстро. Караульные, очевидно, приняв нас за зевак, решивших вблизи поглазеть на кованую решётку, высокомерно игнорировали обоих. Йен, убедившись, что от одного его приближения проход сам собой не откроется, негромко окрикнул каждого из караульных по очереди. Никакой реакции. Ни-ка-кой. Нас могло вообще здесь не быть. Комару, севшему на высовывающийся из-под шлема нос, и то уделили больше внимания, смахнув латной рукавицей. Понаблюдав какое-то время за тем, как ничего не происходит, Йен подошёл к одному из стражников и просто постучал ему по шлему. Немая сцена длилась несколько секунд, по истечении которых в спину наглецу упёрлось острие копья второго стражника, а у меня перед глазами замаячило лезвие меча оскорблённого первого.
— Нам бы к князю, — ничуть не смущаясь своего положения, любезно оповестил обоих Йен.
— Конечно, князь спит и видит, чтобы к нему водили всяких голодранцев, — продемонстрировал в оскале чёрные от табака зубы караульный с мечом. — Иди отсюда, парень. И пугало своё забери.
— Сам ты пугало! — прикрикнула я, сгорая от стыда за свой вид, но не собираясь в этом признаваться.
— Заткнись, риянка, — холодно приказал Йен, сделав ударение на втором слове, даже не глянув в мою сторону, но больно стиснув при этом плечо. Я зашипела. Он ослабил
— Девка у тебя там, что ли? — не поверил стражник, убирая меч от моего лица и опуская куда-то вниз. Я глянула себе под ноги и увидела, как острый кончик лезвия поддел край скатерти.
— Не советую, — с опасной мягкостью в голосе предупредил Йен. — Предлагаю, пока не поздно, всё-таки доложить князю, что его ищет старый друг.
— Что-то он больно разговорчивый, — напряжённо подал голос стражник с копьём.
— Все они разговорчивые, пока их плетьми не отходят хорошенько. Посмотрим-ка лучше, кто там так храбро тявкает из-под тряпки.
Я вскрикнула, когда рука караульного в латной перчатке сгребла скатерть на моей голове вместе с волосами. Тут же последовал глухой удар, сдавленное проклятье, и меня отпустили. Я судорожно одёрнула скатерть, чтобы увидеть, как излишне любопытный караульный с рычанием зажимает неестественно вывернутую в локте руку. В тот же миг меня бросило на землю, а за спиной раздался крик «Стража! К оружию!», звон железа и громкий хруст ломающегося дерева. Проклятая скатерть снова сбилась, и я забарахталась под ней, тщетно ища лазейку, через которую могла бы видеть происходящее. Вдруг со стороны послышались многоголосые изумлённые ахи, вскрики и гомон, а от ворот разнёсся громкий скрип и нарастающий топот.
— К князю, бегом! — на выдохе стальным голосом велел Йен кому-то над моей головой.
— Взять выродка! — яростно рявкнул стражник с покалеченной рукой, и тут же, судя по звуку, получил ещё один удар от вышеозначенного. А я, испугавшись, что меня, не успей я отползти в сторонку, под шумок просто затопчут, схватила край скатерти и в панике выглянула из-под него, наплевав на конспирацию.
— Закрой лицо, дура! — прохрипел Йен, мгновенно оказываясь рядом и загораживая мне обзор, точнее, меня от взглядов стражников. Насквозь пропахшая щами холстина снова упала на лицо.
Человек десять охраны с нашитыми, как у Валлада, гербами, в считанные секунды взяли нас в кольцо, ощетинившись мечами, копьями и алебардами к центру. Я, чудом, наконец, найдя дыру для подглядывания, и туго завернувшись в спасительную скатерть, молча смотрела за тем, как медленно, в упор глядя на меня, выпрямляется Йен. Как стремительно исчезает под кожей лица паутина толстых нитей-вен, а глаза из чёрных снова становятся льдисто-серыми. Толпа сдержанно гомонила, я рассеянно скребла запястье.
— В подземелье. Обоих. — Пропыхтел главный пострадавший, баюкая сломанную руку, и я с некоторым удивлением отметила, что не рвусь тут же подскакивать к нему с дельными советами и предложением помощи. Да, я травница, и мой долг заботиться о здоровье тех, кому нужно исцеление. Но сейчас я, вместе с тем, ещё и беглянка, поневоле и необходимости прячущая лицо. И второе обстоятельство, увы, сильнее первого, хотя всё должно быть наоборот. Я понуро опустила голову, мысленно прося прощения у покойной бабки. Прости, родная, из меня вышла плохая преемница. Лучше бы у тебя была другая внучка.