ЗЕРКАЛО
Шрифт:
Я хотел закончить все поиски, но вдруг раздался звонок. Как всегда анонимный. Определителя номера у меня никогда не было, да и я, признаться, не люблю, когда аппарат включает определитель номера, потом хозяин определителя номера анализирует, а достоин ли звонящий, чтобы с ним можно было о чем-то говорить.
В детективных романах всегда пишут, что звонок был из телефона-автомата. Звонок явно был не из телефона-автомата. Звонивший мужчина, обойдя процедуру представления, бархатным голосом сообщил, что у него есть информация по интересующему
Я был настолько очарован тембром его голоса, что без всяких колебаний согласился на встречу завтра в двенадцать часов и взять с собой рукопись.
Наконец-то, я смогу узнать что-то, что приоткроет завесу тайны, или наоборот, захлопнет ее. Но по натуре я оптимист, и был абсолютно уверен, что меня ждет чудное открытие.
Кафе «Березка» внутри оказалось тихим и уютным заведением, в котором играла мягкая музыка, посетителей было немного, и место для нас было выбрано в углу, в небольшом кабинете, отделенном от зала занавеской из бамбуковых колен, причудливо изгибающихся и сухо пощелкивающих при прикосновении к ним.
Носитель бархатного голоса, Николай Михайлович, был обладателем хорошо сшитого костюма, приятной внешности и изысканных манер, настолько органично вписывающихся в его натуру, что невольно думалось о том, что он, наверное, и родился в манишке для фрака.
Пока накрывали на стол, Николай Михайлович интересно рассказывал истории об экспедиции Шлимана, нашедшей золото Трои, в которой наиболее выдающуюся роль сыграли бескорыстные подвижники археологии и непрофессиональные поисковики извечных тайн. Его речь плавно перемежалась анекдотами на исторические и литературные темы, и я в его обществе чувствовал себя легко и свободно.
Под разговоры и закуску, состоящую из слабосоленой семги и листьев салата с креветками, мы выпили по три рюмочки отборной сибирской водки, и мне казалось, что Николай Михайлович мой давнишний приятель, с которым мы везде были вместе, и он обо мне знает буквально все.
Действительно, Николай Михайлович знал обо мне буквально все. Прямо он об этом не говорил, но то, что он сказал, было настолько ясно, что легкая эйфория, вызванная водкой, исчезла как утренний туман с восходом солнца:
– Вы очень милый человек, но вы вторглись на участок раскопок, уже огороженный государством. То, что вы сегодня принесли с собой, подлинник. Мы проводили его экспертизу и получили подтверждающие данные. Не надо делать удивленные глаза, вы прекрасно знаете, как это делается, и какую организацию я представляю.
С тем предметом, что интересует вас, связано очень многое в истории нашего государства и дополнительное злодеяние, пусть даже такое мелкое, как изъятие у вас рукописи с последующими угрозами в ваш адрес, могут повлиять на известный нам предмет в нехорошем для нас плане.
Мне, конечно, очень неприятно, но, то, что я вам расскажу, не оставит вам иного выбора, как стать участником многовекового эксперимента по выяснению свойств вещицы, некогда принадлежавшей Афанасию Никитину. Носители таких тайн одни по улицам не ходят, если вообще ходят по улицам. Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно?
Совершенно достаточно, чтобы подобно герою одной из песен репертуара несравненной Эдиты Пьехи сказать: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу.
Вы уже видели и слышали, хотя это бездоказательно, но вообще информация об этом, даже фантастическое предположение, уже является тайной.
Вы, как я понимаю, уже знаете, что отсюда мы пойдем вместе. На мосту через реку найдут ваш плащ с паспортом и бумажником. Через полгода ваш племянник Сергей, кстати, единственный ваш наследник, вступит во владение вашей квартиркой, выиграв судебную дуэль с вашими наследниками второй очереди, которых достаточно много, и которые будут проклинать своего дальнего родственника, не имеющего ничего ценного, но портящее кровь всем участниками судебного процесса за ваше наследство.
То, что для вас действительно ценно, мы передадим вам, правда, в разумных пределах, чтобы никто не заподозрил, что покойник исчез, забрав все самое ценное.
Жить вы будете у нас. Семьи у вас нет. Если вам будут нужны временные или постоянные семейные отношения, то и в этом проблем нет.
Может даже случиться такое, что ваши записки, написанные на современной бумаге и более подходящим эпохе стилом, найдет какой-нибудь энтузиаст-археолог, и они станут предметом беседы двух имеющих отношение к этому делу специалистов в каком-нибудь кафе, где кормят пищей синтезированной из спор древовидного папоротника, выращиваемого на километровой глубине под землей.
Шутка была до того прозрачной, что мне стало грустно оттого, что сегодня я мало смотрел на синее небо, которое вижу, вероятно, в последний раз.
Глава 13
В кафе мы провели еще около часа, попробовав котлету по-киевски, съев по порции мороженого, поданного в изящных креманках, и выпив по чашечке изумительного кофе. Как жаль, что я бросил курить, и отказался от наслаждения раскурить гаванскую сигару, которую мне предлагал Николай Михайлович.
Выйдя на улицу, мы медленно пошли по улице в сторону центра города. Пройдя около квартала, мы свернули направо и сели в поджидавший нас микроавтобус.
Мой плащ Николай Михайлович положил на сиденье рядом водителем, проверив, что мой паспорт и бумажник находятся в карманах.
После этого пассажирский отсек микроавтобуса закрылся темным, я бы сказал черным, стеклом и окна салона стали темнеть, как «хамелеоны» при ярком свете до такой степени, что в окна вообще ничего не было видно.