Зерно А
Шрифт:
– Меня подставили, - сообщила я, скрупулезно обдумывая мысль положить трубку и спасти от гибели те крупицы самообладания, которые еще оставались во мне.
– Прямо сейчас собираюсь звонить адвокату.
– Ты уверена, что ты тут не причем?
– пролаял он.
Я тоже могла накинуться на него, но вместо всех резких слов, которые крутились на языке, просто ответила:
– Да, уверена.
– Мне просто надо было услышать это от тебя, понимаешь?
– Влад.
– Что, детка?
Его голос
– У тебя все хорошо?
– спросила я.
Пауза.
– Да.
Исчерпывающий ответ.
– Когда ты вернешься?
– Не скоро. Но если ты...
– Нет-нет, не настаиваю.
– Я ответила слишком быстро, что могло насторожить, но, если и насторожило, Влад не стал взъедаться на меня за это. По рукам побежали мурашки, когда я подумала о том, кем стала. Забавно, как легко из головы могут вылететь столь важные вещи. Да, я хотела оттянуть момент истины - встречу с братом. По крайней мере, пока не собью с Деревского спесь.
– Я не пропаду. Ты знаешь меня.
– Я звонил тебе на мобильник. Почему не берешь трубку?
– В моменты, когда Владу необходимо что-то знать, его голос становится копией отцовского, который тоже любит эту чудесную игру 'вопрос-ответ'.
– Если что, звони домой, - ответила я уклончиво.
Какое-то мы оба время молчали.
– Береги себя, Рита.
– Ты себя тоже, милый.
Я таки позвонила в контору Юлия Морозова; секретарша назначила мне встречу на два часа дня. От ее благожелательного тона зудело в висках.
На часах - половина одиннадцатого. Я вдруг поняла, что с этого момента в моем плане боевых действий начинается пробел. Да и не было никакого, черт побери, плана боевых действий. Я не знала, как доказать свою невиновность, в этом я всецело полагалась на Морозова.
Тишина давила на уши. Снег за окном искрился этим неудержимым предновогодним блеском. Наступала пора семейных празднований, елок, иллюминации и сладостей. Но мне было не до этого. Внутри меня пузырился страх. Чего я боялась? Сложно сказать. Вовсе не такого рода страх вынуждает меня спать с включенным ночником.
Правую щеку напек лившийся из окна солнечный свет. Я прислушалась к своим ощущениям и попыталась найти причину едкой сосущей пустоты в области груди. Я не боялась ни Александра Кудрявцева, ни Стефана, ни Платона, ни Деревского и, тем более, его адвоката. Тогда чего?
Я боялась, что у меня заберут спиритизм. А вместе с ним - ту часть меня, которая не была затронута зерном. Вырвут и кинут гнить. Я могу потерять все. И дело не в материальном благополучии, а в том, что составляет меня. Что после этой ночи осталось от меня - от Риты Палисси.
В дверь постучали. В кабинет вошел Федор Гранин и уселся на стул, где совсем недавно сидел Громов. Я проглотила
– Ну, и чего хотел это говнюк?
– спросил Гранин, убирая с глаз волосы.
– Предлагал купить у него комплект псевдоразумных скрепок.
– И ты купила?
– Нет.
– Супер. Он хотел 'Темную сторону'?
– Хотел, но я обломала его и вряд ли он еще раз сунет сюда свой нос.
Гранин гнусно ухмыльнулся, и у меня назрел вопрос.
– Почему ты до сих пор здесь? Работы на сегодня не предвидится. А если быть точным - на ближайшее время.
– Мы с Антоном решили остаться для поддержания твоего морального духа. Этот говнюк Деревский не на тех напал.
Кажется, у Гранина наступил Этот Самый период тотального злобствования и оскорбительных кличек. Вам достаточно наступить ему на ногу или кашлянуть ему в затылок в транспорте, и - поздравляю!
– вы автоматически переводитесь в разряд космических говнюков во вселенной Федора Гранина. Тяжело быть Гранином, когда тебя окружают одни говнюки.
– Как считаешь, - я в упор посмотрела на него, - Громов мог подослать Деревских?
– Я думал об этом, - признался он и посерьезнел: - Если 'да', то нужны доказательства, хорошая линия защиты, а также обширный заказ на похороны Громова.
– Я уже позаботилась об этом.
– Об обширном заказе на похороны?
– Не говори глупостей. О хорошей линии защиты. У меня встреча с Юлием Морозовым в два часа дня.
Гранин присвистнул:
– Мужик берет за свои услуги горшочками с дерьмом единорогов, не иначе. Его сладкие речи влетят нам в копеечку!
– Не будь скупердяем. Его сладкие речи могут помочь нам. И вообще, вначале он должен согласиться вести дело.
– Я вспомнила об отсутствии машины и спросила: - Подбросишь меня к его конторе?
Из глаз Федора словно вылетели десятки невидимых крючков и впились в мое лицо.
– Подброшу, куда я денусь. И все же, Рита, что у тебя вчера стряслось?
По его взгляду я поняла, что вопрос включает в себя и пальбу в 'Сладком Зубе', и смерть Агнии, и 'угнанную' машину. Антон, трепло, рассказал ему о том, что я собиралась к Агнии. Ладно, сознаюсь, на месте Гранина я бы тоже была подозрительной.
Я сидела с пустым лицом, и вместо того, чтобы потупить взгляд, отвела его в сторону.
Интересно, как Гранин отреагирует на мою коматозность? Наверное, как и все здравомыслящие люди - негативно. Но дело в том, что без зерна не сидеть мне сейчас здесь и не чувствовать солнце, напекающее щеку. Иной вопрос: сколько еще бед это зерно принесет мне, если лишь за одну ночь я проглотила с десяток горьких пилюль опыта? Я подумала о Константине, и мне захотелось съежиться. 'Мы еще обсудим ваше нынешнее положение', - сказал Стефан. Значит ли это, что скоро мне принесут счет?