Зерно А
Шрифт:
Парализованные разборкой, мы с Константином не услышали, как открылась дверь. Что-то уперлось мне в шею, и я свалилась как подкошенная - прямиком в прохладную тьму.
Глава 14
Первое, что я осознала, сбрасывая с себя паутину сна, было: черт возьми, я снова спала в одежде! Похоже, вчера опять задержалась в офисе и, скорее всего, порог дома переступила, когда на маршрут выехали первые троллейбусы. Какое-то время после пробуждения
Я приоткрыла глаза, и в черепную коробку тут же ревущим потоком хлынул свет. Словно проникнувшись идеологией экспрессионизма, он заляпал ее стенки, вызывая головную боль и, как следствие, отвратительный спазм в желудке. Кто поднял жалюзи? Разве жалюзи не были опущенными, когда я уходила? В том-то и дело: я четко помнила, что они были опущены.
Я прислушалась к своим ощущениям и поняла, что лежу не в своей кровати. Не в своей комнате. И уж наверняка не в доме, где у меня квартира. И, скорее всего, даже не в том районе. Вот черт.
Вокруг был мех: мех разных текстур, расцветок, комбинированный с кожей, бархатом и кружевами. Даже лампа на прикроватном столике была с абажуром из стриженой норки.
У панорамного окна стоял мужчина. Из одежды на нем было лишь полотенце, замотанное вокруг бедер, татуировка на всю спину - лик Иисуса в терновом венце, с закрытыми глазами и выступившей на лбу и висках кровью. Я привстала. Иисус открыл глаза и посмотрел на меня. Подвижная тату в цвете! Будто почувствовав движение татуировки, мужчина обернулся.
– Марго, доброе утро. Я ждал, когда вы проснетесь. Прошу вас, не обращайте внимания на мой внешний вид: я только из душа, решил заглянуть к вам и проверить, все ли у вас в порядке.
Я села в кровати и сощурилась от яркого зимнего света, пузырящегося на шелковистых меховых поверхностях.
– Я в порядке.
Самое досадное заключалось в том, что я никак не могла сообразить, как здесь оказалась. И, все-таки, что произошло вчера? Ведь неспроста этот мужчина знает мое имя, а моя голова раскалывается, словно ее положили между молотом и наковальней, и...
В желудке возникла сосущая пустота.
Константин. Агния. Бык. Зерно. Церковь механизированных. Пушистый Хвост.
Мужчина тем временем пристально изучал какую-то брошюрку, взятую с письменного стола - делал вид, что не замечает моего затравленного взгляда.
– Кто вы? Как я здесь оказалась?
Третий вопрос 'что произошло?' я уже прояснила: вспомнила все, начиная со 'Сладкого Зуба' и заканчивая Церковью механизированных.
– Меня зовут Стефан. Я забрал вас из Церкви и привез сюда, в гостиницу 'Тюльпан'. Марго, вы просто обязаны насладиться открывающейся из окон панорамой! Сегодня река как никогда прекрасна.
Плевать я хотела на реку.
– Какое отношение вы имеете к Церкви механизированных?
–
Это следовало понимать, как 'самое непосредственное отношение'.
Ни за что не поверю, что Стефан вытащил меня из Церкви по доброте душевной. Кто-то отдал ему соответствующий приказ, он подчинился. На кого он работает? Платон? Пушистый Хвост?
Вероятно, на того, кто сидит у руля Церкви механизированных.
О боссе Церкви механизированных ничего не известно. Держу пари, в лицо его знал лишь узкий круг приближенных. Зато босс наверху знал всю цепочку подчиненных. Если цепь разрывалась по той или иной причине, босс сверху подтягивал ее и восполнял звено. Как произошло с Пушистым Хвостом. Все чертовски просто. И это превосходно работает, верно? Оставалось догадываться, насколько близко звено Стефана находится от Большого Босса.
– Где Константин?
– А-а, вы, наверное, спрашиваете о том молодом человеке, - сказал Стефан, поправляя полотенце.
– Мой вам совет: забудьте о нем.
– Как понимать - забудьте о нем?
Стефан улыбнулся и заговорил таким тоном, словно обращался к пятилетнему ребенку:
– Вы - Маргарита Палисси...
– И что с того, что я Палисси? И еще, имейте в виду: от меня пластмассовые улыбочки отлетают как горох от стенки, поэтому приберегите их для кого-то другого.
Стефан глядел на меня, но не видел - собирался с мыслями. Я использовала его молчание, чтобы перевести дыхание.
– Ваш случай, - произнес Стефан, наконец, - ваш случай - один из тех редких, когда деятельность подобных Константину и Пушистому Хвосту преступников приносит пользу. В противном случае нам с вами сейчас не беседовать.
Что-то похожее на слезы сдавило горло.
– Преступников? Что вы с ним сделали?
– Маргарита, - покачал головой Стефан, - каждый получает то, что заслуживает.
– Да вы, я посмотрю, философ.
– Разве Константин заслужил ваше заступничество после того, что сделал? Именно Константин втянул вас в грязные манипуляции с зернами, что и повлекло за собой ряд событий. Насколько я осведомлен, вы никогда не стремились стать коматозником, - Стефан доверительно улыбнулся.
– Иными словами, вы пострадавшая, Константин преступник. Скажу больше: вы - публичная персона, он - никто. Почему он должен волновать вас?
По-видимому, потеряв интерес к беседе, Стефан отвернулся. Иисус на его спине дремал. По крайней мере, его глаза были закрыты. Мужчина сел за письменный стол и достал из верхнего ящичка бумажный конверт, трубочку и зеркальце. Высыпав из конверта на зеркальце немного порошка, он покромсал его ногтем и распределил на две дорожки. Затем занюхал по дорожке в каждую ноздрю. Откинувшись на спинку стула, он громко шмыгнул. Полотенце сползло, и я поспешила отвести мутный от слез взгляд.