Зерно богоподобной силы
Шрифт:
— Отлично, — усмехнулся Эд. — Значит, если бы к тебе, пришел человек и предложил полмиллиона, ты бы ему сказал: «Нет, благодарю покорно, я для этого слишком умен. Лучше уж я буду продолжать возиться у себя в подвале, забавляясь в фотолаборатории и электронной мастерской».
Джим рассмеялся.
— Крошка Эд, я ведь не говорил, что отказался бы от лишних денег, если бы они сами приплыли в руки. Я понимаю преимущества, которые дают деньги. Просто не хочу тратить остаток жизни на погоню за ними, забросив то, что для меня по-настоящему дорого, — он поднялся. — Что-то у нас с тобой сегодня разговор не особенно клеится, дружище. Почему бы нам не отложить его на другой раз?
Это был от ворот поворот, хоть и не слишком грубый. Недовольный больше собой, чем собеседником, Уандер встал и направился к двери. Уэстбрук шел следом. Судя по всему, слова Эда ничуть его не обескуражили.
Уже у дверей Уандер обернулся и сказал:
— Купи газету или дойди до ближайших соседей, у которых есть радио или телевизор, и поговори с ними. Может быть, я еще к тебе обращусь…
— Ладно, — безропотно согласился Уэстбрук.
Как и накануне, бары были набиты битком, а время пребывания в них строго ограничено. Уандер распростился с надеждой посидеть где-то и надраться как следует, пока не пройдет ощущение от того, что наговорил ему Узстбрук. Да, ощущеньице не из приятных.
Забиты были не только бары, но и улицы. Эд не помнил, чтобы за всю свою жизнь когда-нибудь видел улицы, настолько запруженные пешеходами. Казалось, всем им некуда идти, и они просто бесцельно слоняются взад-вперед. Очереди перед кинотеатрами достигли такой длины, что становиться в них не имело никакого смысла. Последним, скорее всего, не удастся попасть внутрь до завтрашнего дня.
Эд вернулся домой и рухнул в кресло. Он презрительно фыркнул, вспомнив чересчур мягкую рухлядь, украшавшую аппартаменты Уэстбрука. Может быть, конечно, сидеть в ней и удобно, но разве можно доходить до такого чудачества? Так, значит, он — Эд Уандер — стереотип! Это же надо иметь наглость сказать такое! Уандеру стоило немалого труда пробиться наверх. Школу он окончил со вполне приличными результатами — а по физкультуре и драматическому искусству так и вовсе с хорошими оценками, так что поступить в колледж ему не составило труда. Только ждали его там отнюдь не розы. Государственная субсидия едва покрывала расходы на обучение, и потому приходилось пользоваться подержанной машиной, питаться исключительно в университетском кафетерии и таскать один и тот же костюм до тех пор, пока он не приобретал уж совсем потрепанный вид. Да, образование далось Эду совсем не легко. Четыре года осваивал он такие крутые предметы, как драматическое искусство, полемика, танец, искусство секса и духовное единение.
Потом пришлось долгие годы пробиваться наверх.
Сразу после колледжа сесть на пособие по безработице? Нет, такое не для Эда Уандера. Он получил временную компенсацию и принялся искать работу. За десять лет он потолкался во многих театрах, кино- и телестудиях, пытаясь получить хоть какую-нибудь роль.
Конечно, было выгоднее получить временную компенсацию, чем откровенную страховку по безработице. Это значило, что человек всерьез пытается найти работу, что подтверждает: Эд Уандер — отнюдь не стереотип.
Одно то, что он искал работу, делало его в глазах некоторых чудаком.
Наконец он переключился на радио и телевидение.
Немного удачи, минимальная взятка и флирт с толстой женой одного из студийных боссов обеспечили ему место в эфирном шоу-бизнесе.
Стереотип, говорите? Как же тогда ему удалось получить собственную программу, его «Потусторонний час»? Он еще покажет им всем, какой он стереотип!
— Это надо же, стереотип!
Сбрил он, в конце концов, усы или нет?
Поутру Уандер направился на свою автокухню и заказал завтрак. Пора бы уже оправиться от вчерашнего разочарования, но нет, ничуть не бывало. Он не понимал, что с ним творится и ничего не мог с этим поделать. Но суть заключалась в том, что он ощущал в себе решимость куда-то отправиться. Вот только куда? Этого он еще — не знал.
Расправившись с едой, он швырнул посуду в мусоропровод и вернулся в гостиную.
Позвонив в бюро по трудоустройству, он зарегистрировался как временно безработный, желающий получил место режиссера программы на радио или телевидении, и подал прошение о временной компенсации с перечислением на его текущий счет.
Потом позвонил в Управление национального кредита и попросил отсрочку на выплату всех очередных взносов. Попутно Эд размышлял о том, что гениальный экономист, которому пришла в голову идея ввести систему отсрочки платежей, заткнул самую большую дыру, угрожавшую обществу изобилия. Ведь с накоплением массы нераспроданных товаров властям пришлось бы денно и нощно ломать голову о возможных последствиях даже небольшого падения спроса. А только начни они изымать у населения приобретенные в рассрочку товары за неуплату взносов — и все покатится, как лавина: едва подержанные товары наводнят рынок, фабрики начнут закрываться по всей стране, тем самым только усугубляя спад производства. Да, тот кто изобрел отсрочку платежей, ловко обошел ловушку, грозящую классическому капитализму. Разумеется, пока вы числитесь в должниках, вам не светит новый кредит, но даже в государстве всеобщего процветания невозможно иметь все.
Покончив с делами, Эд откинулся в кресле и подвел итог. Итак, он безработный. Если автоматизированная система бюро по трудоустройству подыщет ему подходящее место, его известят. А пока ему делать нечего.
Нет никакого смысла таскаться по студиям и станциям.
Если он начнет сам обивать пороги, его сочтут чокнутым.
Надо же как-то убить время. Уандер потянулся к телевизору и включил его. Он совсем упустил из виду… Экран испугал его своей пустотой. Он поспешно выключил аппарат. Наверное, станции все еще пытаются наладить приемопередачу, все еще не сдаются…
Просто чтобы поразмяться, он спустился в угловую закусочную за газетой. Не тут-то было! К счастью, у хозяина оставался еще собственный экземпляр, и он от широты душевной пожертвовал его Эду. Вокруг киосков с журналами и книгами по-прежнему толпился народ.
— Что, комиксы все еще нарасхват? — спросил Эд хозяина.
— Нет, — улыбаясь, покачал головой тот. — Комиксы давным-давно распроданы. В городе их совсем не осталось. Агенты говорят, что станки работают день и ночь, печатая дополнительные тиражи, но пока все запасы исчерпаны. А народ тем временем скупает журналы и дешевое чтиво. Самые популярные журналы уже распроданы. Ни детективов, ни вестернов тоже не осталось, — улыбка сползла с его лица. — После аварии бизнес пошел в гору, вот только возвращаться вечером домой, к жене — сущий ужас. Нам нечего делать, кроме как орать друг на друга, да и детишки бесятся от того, что им нечего смотреть.
Эд взял газету с собой, чтобы прочитать дома.
Газеты явно праздновали свой час. Теперь, когда радио- и теленовости не доходили до публики, все снова поневоле начали читать.
Заголовки статей гласили: «Радио и телевидение бездействуют по всему миру!», «Президент собирает экстренную пресс-конференцию», «Мэр Смит за распределение билетов в кинотеатры и на стадионы», «Доведенная до крайности мать убивает собственных детей и сама кончает жизнь самоубийством!», «Советский лагерь дает понять: неполадки на телевидении — происки Запада».
Эд принялся было за чтение, чтобы узнать подробности, но почти сразу же его прервал телефонный звонок.
Экран заполнило лицо База де Кемпа, окруженное клубами сигарного дыма.
— Привет, Крошка Эд. Великая тайна разгадана.
На миг Эд подумал, что репортер имеет в виду… но нет, не может быть.
— Что за тайна? — осведомился он.
— Куда исчезли Зик с Нефертити.
— Правда? — Эд подался вперед.
— Да уж, пришлось потрудиться, — тянул Баз. Задействовал все, кроме Фэ Бэ Эр. Проверил…