Жаб Жабыч и другие истории

Успенский Эдуард Николаевич

Бедного Пистолетова куда-то увели.

Тем временем дети крутились возле сарая, в котором обычно жил Жаб Жабыч.

Упитанный мальчик Вова раздобыл второй ключ, и ребята вошли внутрь.

Люба Кукарекова открыла задвижки у окна, и теперь в любое время они свободно могли забраться в сарай.

Вдобавок мальчик Вова вытащил из парадного пиджака жильца – фотографа Стенькина – паспорт Жаб Жабыча, и теперь в любое время они могли безболезненно покинуть Ялту.

Приближался вечер.

– Где

мы будем ночевать? – спросил изнеженный Владик.

– Только здесь, в сарае, – ответил Новиков Вова. – Больше негде. Я вам сюда одеяла принесу.

Он действительно притащил одеяла и запас еды.

– У нас в этом сарае в сезон десять студентов умещается. А зимой мы здесь козу держим.

– А где коза сейчас?

– На балконе, здесь холодно. Пуховая. Её Белка зовут.

После небольшого совещания, проведённого под председательством Любы, выработан был такой образ действий. Ребята гуляют по Ялте дотемна. Когда фотограф Стенькин приведёт Жаб Жабыча в сарай, ребята забираются туда и договариваются с Жаб Жабычем о побеге.

С первыми лучами солнца они грузят Жаб Жабыча на тележку, в которой он катает детей, и выезжают на трассу. Там они ловят самосвалы и автостопом добираются домой.

– А сейчас вперёд, – сказал Во-ва Новиков. – Я покажу вам домик Чехова.

Глава семнадцатая

Большой побег из сарая и стычка в симферопольском аэропорту

Поздно вечером фотограф Стенькин прикатил Жаб Жабыча на тележке к сараю. Он поставил перед ним миску с объедками из ресторана «Ливадия», потрепал его по голове и сказал:

– Отдыхай, усталый друг мой. А я пойду ещё поработаю.

Он запер сарай на большой висячий замок и ушёл ужинать и спать. Когда в его комнате погас свет, Владик тихонько открыл окошко в сарай и забрался туда. Уставший Жаб Жабыч дремал на сене с клешнёй краба во рту.

В неярком свете луны блеснула яркая слеза у него на длинных ресницах.

– Жаб Жабыч, – тихо позвал Владик. – Жабчик!

Жаб Жабыч повернул к нему лицо и даже засветился весь целиком от радости.

– Владик, – сказал он, – ты тоже здесь на «мерседес» зарабатываешь?

– Нет, – ответил Владик. – Я приехал тебя спасать.

Тут в окошко залезли другие ребята, в том числе Вова, и они провели с Жаб Жабычем агитационную беседу.

Они рассказали ему, как фотограф Стенькин его эксплуатирует.

Как он его обманывает и как плохо кормит. И впервые в жизни Жаб Жабыч почувствовал, что он сердится. В нём стал вскипать гнев. А так как Жаб Жабыч был практически хладнокровный, гнев в нём вскипал очень медленно. Примерно на два градуса в час.

Потом ребята залезли под одеяла, а Вова ушёл спать домой. Он положил под подушку будильник, с тем чтобы разбудить ребят ровно в пять часов утра.

Когда человек с руками в карманах плаща сказал

Ивану Пистолетову, что он арестован, Иван был просто потрясён.

– Как арестован? Как так арестован? – закричал он. – Я же сам из милиции.

– А вот мы сейчас разберёмся, откуда ты, – сказал плащевой человек. – А ну, вперёд!

Ивана Пистолетова отвели в специальную комнату на почте, и главный почтовый (а может, не почтовый) начальник спросил:

– Объясните, для чего вы собираетесь приобрести четыре пистолета и у кого?

– Какие четыре пистолета?! – закричал инспектор.

– А вот какие! – зловеще сказал начальник. – Это ваша телеграмма? – Он показал телеграмму, которую Иван только что отправил своему руководству.

– Моя.

– Здесь чёрным по белому написано: «Прошу срочно выслать деньги для приобретения четырёх билетов и пистолетов».

– Не «и пистолетов», – сказал Иван, – а «И, точка. Пистолетов».

– Вот я и говорю, – сказал начальник, – пистолетов и точка.

– И. Пистолетов – это я! – закричал инспектор. – Это моя фамилия такая: Иван Пистолетов.

Начальник почты никак не мог поверить, что у человека может быть такая необычная фамилия. Вот, например, у него, у начальника почты, простая фамилия: Сосновский. У его заместителя фамилия ещё проще: Подсосенский. А чтобы фамилия была Пистолетов, такого быть не может. Поэтому Ивана Пистолетова продержали под пистолетом в милиции до самого утра.

И только утром, когда из Москвы пришёл ответ на запрос, участкового инспектора Ивана Пистолетова отпустили.

– Вы же мне всю операцию сорвали! – кричал он на ялтинскую милицию. – Где я теперь буду искать фотографа Стенькина с его дрессированной жабой?

– Та ладно, та не переживайте вы так, – успокаивал его начальник, смягчившись. – Та не убивайтеся. Мы вас мигом довезём до того Стенькина. Ялтинская милиция всё про всех знает. Через пять минут будете у того сарайчика, где той москаль свою скотинку держит.

И точно, Ивана Пистолетова посадили на мотоцикл и повезли вверх по дороге в сторону улицы Школьной, дом 1.

Вова Новиков разбудил ребят и Жаб Жабыча вовремя, как договаривались, в пять часов утра. Они быстро вскочили, погрузили Жаб Жабыча в его рабочую тележку и поехали со двора.

Было тихо. Только где-то вдалеке на подъёме надрывался мотоцикл и вовсю блеяла глупая пуховая коза на балконе.

– И чего она орёт как ненормальная? – спросила Люба Кукарекова. – Всех людей перебудит.

– Она Жаб Жабыча не любит. Она боится, что он к ней на балкон запрыгнет и всё сено съест. Ну всё, до свиданья.

Как только ребята вышли с Жаб Жабычем на асфальт, к ним подлетел милицейский мотоцикл.

– Ага, попались! – сказал им инспектор Иван Пистолетов.

– Ой, дядя Ваня участковый! – радостно закричал Владик. – Вы тоже здесь?!