Жаба с кошельком
Шрифт:
Сейчас же их содрали, стенки выкрасили в светло-бежевый цвет, на окна повесили портьеры им в тон, и сразу стало радостно, весело, солнечно.
– Викуся! – спохватился хозяин. – А твой лук? Он где? Ну тот, сладкий! Что на стол не подала?
– Забыла! – подхватилась хозяйка. – Сейчас в кладовку сбегаю.
Вымолвив последнюю фразу, Вика вскочила и унеслась. Мужчины выпили раз, другой. Зайка тоже тяпнула коньяку.
– Викуся, – крикнул Андрюшка, – ты где? Давай скорей!
Я встала.
– Она не слышит, где у вас кладовка?
–
– Красиво у них теперь, как-то спокойно, – пробормотал Кеша.
– Ага, – согласилась Зайка, – истерика ушла. Вика правильно сделала, покрасив все в светлый цвет.
– Мне кажется, она нарочно это сделала, – протянула Маня.
– Тонкое наблюдение, – засмеялся Кеша. – Если человек делает ремонт, он специально выбирает краску.
– Да я не об этом, – надулась Машка.
– А о чем? – ехидно спросила Зайка. – Сделай милость, объясни.
– Мне кажется, – заявила Маня, – что Вика решила изгнать отсюда дух тети Марты!
Зайка уронила вилку, а я удивилась, похоже, Маруська права, дом стал совершенно другой, будто нарочито другой.
– Господи, – послышался вопль Андрея, – нет! Помогите!
Мы переглянулись и кинулись на зов.
Хозяин стоял на пороге небольшой комнаты.
– Что случилось? – воскликнул Кеша.
Андрюшка молча ткнул пальцем. Я невольно глянула в том направлении и взвизгнула. В воздухе болтались две женские ноги в разноцветных колготках, именуемых в народе «дольчики».
Глава 2
– Господи, – пробормотал Кеша, отступив в коридор, – что это?
Зайка заорала и прижалась к стене.
– Вика, – прошептала Маня, становясь зеленой, – это ее дольчики, она в них только что была, а теперь висит.
У меня возникло ощущение, что вокруг вязкое болото. Звуки практически исчезли, но глаза отчего-то не перестали четко воспринимать окружающий мир, они были прикованы к безвольно свисающим с потолка конечностям, неправдоподобно длинным и каким-то шишковатым. Ноги выглядели странно, через секунду я поняла, в чем дело, – у них отсутствовали ступни, внизу дольчики заканчивались культяпками.
– Прекрати визжать! – рявкнул Александр Михайлович и встряхнул Зайку.
Она поперхнулась криком и прижалась к полковнику.
– Там… висит, – прошептала она.
– Ну висит, – как-то равнодушно подтвердил Дегтярев, – пусть себе качается.
От такого безразличия я чуть не потеряла сознание. Конечно, полковник каждый день сталкивается на работе с трупами, он приобрел иммунитет к подобному зрелищу, но мы-то нет! И потом, как он может быть таким, стоя возле повесившейся Вики?
– Чего вы орете? – поинтересовался Дегтярев.
– В-в-вика, – прозаикался Андрюша, – она…
– Небось не слышит вас, – пожал плечами полковник, – пошли в столовую, я еще не наелся как следует.
Это было уже слишком! Я подскочила к Александру Михайловичу и с гневом заявила:
– Как ты можешь! О еде! Рядом с трупом!
– Чьим? – хмыкнул Дегтярев.
Зая подняла дрожащую руку и ткнула пальцем в дольчики:
– Ты не видишь? Вот!
– Что?
– Там!
– И чего?
Мое терпение лопнуло:
– Надо немедленно вызвать милицию!
– Зачем? – подскочил полковник.
– Дегтярев! – взвыл Кеша. – Сейчас же прекрати юродствовать! Не видишь, Андрею плохо!
Литвинский и впрямь навалился всем телом на косяк.
– Никак не пойму, – наморщился полковник, – о чем речь-то?
– Вика повесилась, – ляпнула Маня, – вон висит!
– Где? – вытаращил глаза Александр Михайлович.
– На крюке, – прошептала Зайка, – вон ноги.
– Ноги?
– Да.
– Чьи?
– Викины, – рявкнула я, – в цветных колготках!
Внезапно полковник расхохотался, вошел в кладовку и дернул за одну ногу, покачивавшуюся в полумраке.
Я зажмурилась. Нет, не зря говорят, что профессия накладывает несмываемый отпечаток на человека. Многие дантисты становятся садистами, а менты – преступниками… Ну полковник! Как он может так себя вести!
– Мама! – взвизгнула Маня. – Лук!!!
Я открыла глаза и ахнула. Под потолком болтались пустые колготки, на полу высилась гора из головок репчатого лука.
– Вы чего тут стоите? – раздался за спиной голос Вики.
– Там, – забормотал Андрюшка, медленно розовея, – там твои чулки!
– Ну да, – спокойно подтвердила Вика и всплеснула руками. – Кто же из вас весь лук рассыпал? Отвечайте, ироды! Зачем связки дергали!
– Лучше ты нам сообщи, – умирающим голосом пробормотала Ольга, – за каким чертом набила свои колготки луковыми головками?
– В журнале прочитала, есть такое издание, называется «Ваш огород», – объяснила Вика, – там было написано: если хотите сохранить урожай лука, положите его в плотные колготки, сто ден, подвесьте к потолку, и можете не сомневаться, весь год провисят. А у меня необыкновенный сорт, сеешь зимой, в мае уже головки, да такие сочные, сладкие, как яблоко. Вот я и решила последовать совету. Вчера весь день колготки набивала и подвешивала, а вы все разорвали, теперь собирайте, а я пойду принесу новые колготки. Вас тут много, вот и запихнете лук, да смотрите, аккуратно, по одной головке в ряд кладите, ясно?
С этими словами она ушла.
– Лук, – пробормотал Андрюшка, хватаясь за сердце, – хорошо, что на улице день и вы рядом. А пошел бы я вечером сюда один, точно бы умер.
– Кошмар, – подхватила Зайка.
– Я мигом понял, что-то не так, – заявил Кеша.
– И я, – влезла Маня, – слишком длинные ноги были.
Я хотела сказать, что сразу обратила внимание на непонятное отсутствие ступней, но тут Александр Михайлович противно захихикал:
– Ну вы даете! От Дарьи заразились? Ладно бы она завопила: висельник, висельник! Вполне в ее духе! Но ты, Кеша! Ей-богу, удивил!