Жадина платит дважды
Шрифт:
С этим мы и вернулись домой, а на следующее утро меня вызвал к себе Гривцов. Он с мрачным видом расхаживал по своему кабинету, в углу робко жалась Антонина Александровна.
Лейтенант провел не слишком приятное утро. Его подняли среди ночи, и ему пришлось тащиться за город и вызволять Антонину Александровну, которую заподозрили в попытке поджога с применением взрывчатого вещества.
Там ему сказали много приятного и дали письмо от Алины, которое он с раннего утра отнес экспертам. Спустя час ему сообщили, что точно установить автора невозможно. Эта новость лейтенанта не порадовала, но пора
– Явились, – мрачно констатировал он, увидев нас с Маришей. – Может быть, кто-нибудь объяснит мне, откуда на письме, посланном якобы Алиной, взялись отпечатки пальцев Даши?
С ответом вышла заминка.
– На письме Алины, про которую мне кто-то говорил, что она убита, – свирепел лейтенант. – Есть у вас совесть или нет? Я вам велел не вмешиваться в это дело, а вы лезете. Мало мне трупов! А вы, – обратился он к Антонине Александровне, – не успели приехать, как уже приходится выручать вас из разведки. Как вас угораздило?
Пришлось рассказать взбешенному лейтенанту, как на письме оказались мои отпечатки пальцев и каким образом Антонина Александровна угодила в лапы ФСБ.
– Так что, Алининых пальчиков на письме нет? – спросила у лейтенанта Мариша. – Ее бабушка напрасно надеялась?
Лейтенант попыхтел, но Антонина Александровна смотрела на него с такой мольбой, что он не выдержал.
– Единственные отпечатки, найденные на бумаге, принадлежат Даше, но еще раньше письмо держал человек в перчатках, – сказал он. – Так что вполне может быть, что эта была и сама Алина. Отпечатки явно не мужской перчатки.
– Значит, Сергея вы не отпустите? – печально спросила Алинина бабушка.
– Пока повода нет, – развел руками лейтенант.
– А что с бородатой дамой? – спросила Мариша. – Она вам рассказала, кто был тот человек, которому она продала отраву?
– Об этом после, – сказал лейтенант.
Проводив Антонину Александровну до двери, он вернулся к нам.
– Она сказала, что яд у нее покупал Кеша.
– Клоун Иннокентий! Не может быть! – воскликнули мы хором. – Мы с ним сто раз болтали, у него совсем другой голос. Она врет.
– Минутку, вот показания гражданки Саркисян Елены Павловны, – сказал лейтенант. – Можете сами изучить.
Ничего криминального в них нет, хотя, конечно, как поглядеть.
Мы с жадностью схватили два густо исписанных листка.
Из них следовало, что Саркисян продала гражданину Иннокентию Михайлову, работающему клоуном на передвижной ярмарке, отраву для насекомых в количестве ста граммов.
– В частности, для тараканов, – прочитала Мариша. – Какая чушь, да этой отравы в любом магазине завались! Зачем клоуну понадобилось покупать какое-то сомнительное снадобье, когда под рукой есть и «Рейд» и «Комбат»?
– Она сказала, что тараканы были какие-то особо живучие, их обычная отрава не брала, а Кеше позарез нужно было извести насекомых. Она сделала ему какую-то убийственную смесь по рецепту своей бабушки.
– Ну и как, подействовало?
– О результатах я ее не спрашивал, – сухо ответил лейтенант.
– А что, прошу обратить внимание, этот же клоун сказал о своей встрече с режиссером Никаловским? – спросила Мариша. – Помните, мы еще фотографии приносили.
– Помню, –
– Какую вещь? – хором спросили мы.
– Любую, на усмотрение клоуна. Режиссер подозвал его, тайком приехав на ярмарку, и попросил об этой услуге, так как сам он по понятной причине не решался идти в фургончик Никиты, где и жила Алина. А клоун улучил момент, зашел и взял щетку для волос и пару кружевных чулок, в которых Алина иногда выступала.
– Чушь, он ничего ему не передавал, – фыркнула я. – Я же глаз с них не спускала.
– Ты могла и не заметить, ведь смотрела сквозь кусты, – миролюбиво возразил лейтенант. – В любом случае нам нечего предъявить клоуну. Вы ведь не слышали, о чем они там разговаривали? И магнитофонной записи их разговора у вас тоже нет?
– Нет, – покачала я головой.
– Вот видите, эта версия отпадает, – почему-то обрадовался лейтенант. – Сейчас главное найти Алину или доказать, что она мертва. У меня в камере сидит человек, обвиняемый в убийстве, а жертва разгуливает где попало, оставляет свои телефоны, пишет письма и шлет телеграммы.
Непорядок это.
Лейтенант не сказал нам, что утром его уже вызывало к себе начальство и он имел очередной весьма неприятный разговор. Подполковник поинтересовался, как долго он еще намерен держать в клетке невинного человека, и, между прочим, сказал он, сам генерал тоже интересовался этим делом. Лейтенант мигом смекнул, откуда ветер дует. Выходит, противная бабка убитой Алины не зря распространялась о своих поклонниках, до одного из них ей даже удалось добраться и нажаловаться ему на свою несчастную судьбу, раз в дело вмешался сам генерал.
Теперь лейтенант с тоской вспоминал своих непритязательных алкоголиков, которые, едва совершив преступление, шли каяться. А тут полно подозреваемых, но что-то никто каяться не торопится. А еще эти две девки, которые путаются под ногами и выскакивают в самых неожиданных местах. Того и жди, что и их прихлопнут, отвечай потом.
Запереть, что ли, и их в камеру? Все равно, как говорится, семь бед – один ответ.
Мы с Маришей не поняли, почему лейтенант уже десять минут задумчиво смотрит на нас, не произнося ни единого слова. И об опасности, над нами нависшей, даже не подозревали, когда он отпустил нас по домам, в очередной раз взяв с нас клятвенное обещание не вмешиваться в это дело.
На этот раз устной формой он не удовольствовался, пришлось писать ему расписку, которую заверил опер Сергеенко, должно быть, решивший, что у лейтенанта окончательно съехала крыша.
Выйдя от следователя, Мариша сказала:
– Дом у залива под контролем, там и без нас обойдутся, машина хозяина дома тоже наверняка в розыске, если не гниет на дне реки, или уже превращена в кучу запчастей.
И для чего нужна милиция? Ничего-то не могут, даже выведать правду у бородатой дамы и Кеши о том, что они там затеяли, не смогли. Ни за что не поверю чуши, что они наплели нашему лейтенанту. Вещь на память, ха! Все приходится самим делать.