Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья
Шрифт:
Совершенно ошеломлённый познаниями деревенского парня, дворянин вспылил:
— Любого попугая можно заставить повторять всё, что хочешь!
— Безусловно! Но ведь надобно подобрать нужные слова, а этого попугай, пожалуй, сам и не сможет! Как жаль, ваша милость, что ваш попугай оказался, видимо, неспособным! Он хоть и бормочет что-то невнятное, но сомневаюсь, чтобы это были изречения великих умов.
Дворянин на этот раз смолчал. Жаку только это и нужно было. Он весело обратился к Шарлю:
— Вот теперь нам будет удобнее беседовать!
Шарль
Через полчаса Шарль и Жак стали друзьями. Новому знакомству не могли помешать злобные взгляды дворянина и соседки Жака. Тщедушная старушка сочувствовала господину и, не смея высказаться прямо, косвенно давала понять, насколько презирает это мужичьё.
Оказалось, что Шарль почти на год старше Жака: ему уже исполнилось семнадцать. Родную деревню он хоть и навещал, но вполне освоился с Парижем и чувствовал себя там как рыба в воде.
Шарлю очень понравилось, как его новый приятель разговаривал с дворянином, и, оглядывая Жака с ног до головы, он с готовностью предложил:
— Я покажу тебе Париж. Всю неделю я работаю, зато по воскресеньям свободен. Мы пойдём с тобой в Булонский лес. Там ты увидишь придворных дам. Они выезжают кататься в роскошных каретах, с ливрейными лакеями на запятках. Все красавицы, как на подбор. А потом я покажу тебе настоящее чудо — Пале-Рояль…
— Ну, а Бастилия? — неожиданно спросил Жак.
— Что — Бастилия? Крепость как крепость, и стоит, как стояла.
— А тебе что, в Бастилию захотелось? — спросил дворянин. Он был не на шутку задет, что в их стычке последнее слово осталось за Жаком. — Так ты не беспокойся: она не для таких прощелыг, как ты. Для тебя сойдёт и Ля-Форс!
Жак рассмеялся:
— В самом деле, жаль, что я не дворянин и вы со мной на пари не пойдёте. А не то я побился бы о заклад, что в тюрьму скорее угожу не я, а… кто-нибудь другой!
Лицо дворянина побагровело, рука судорожно сжалась и… разжалась. А Шарль весело улыбался: он хоть и отличался робким нравом, позубоскалить был не прочь, недаром прожил в Париже три года.
Настал час обеда. И Шарль, не скупясь, выложил из чистого клетчатого платка полученные дома гостинцы: крутые яйца, кусок только что сбитого масла, домашний сыр и даже кусок сала. Провизия Жака была куда скуднее. Бабушка и мать дали ему в дорогу всё, что смогли: каравай белого хлеба, несколько головок чесноку и корзинку, полную винограда и слив. Правда, фрукты, переложенные виноградными листьями, выглядели очень заманчиво, но здоровый аппетит Жака было трудно утолить скромными дарами сада в Таверни.
Десять суток тряслись наши путешественники в дилижансе. Много раз за это время
— А скоро ли Париж? — с любопытством спрашивал Жак непрестанно глядевший в окно.
Ведь Шарль проделывал этот сложный путь не впервые в должен был хорошо его знать.
— Скоро, скоро! — успокаивал его Шарль.
— А это что? — Жак ткнул пальцем в небольшое деревянное строение, мимо которого они проехали. Спросил потому, что у этого неказистого дома возле будки стоял часовой.
— Да это застава! Мы уже в Париже! — И, видя, что Жак не очень-то уразумел, что это значит, словоохотливо пояснил: — Застава! Таможенная застава. Её ещё барьером называют. Их много, во всех концах Парижа. А они для того поставлены, чтобы взимать пошлину с товаров, которые везут в Париж… Построены-то заставы из дерева, но их можно было бы из чистого золота делать, если бы на их постройку тратили те денежки, что здесь берут с крестьян за провоз зерна, мяса, шерсти…
— Вот оно что! — только и сказал Жак.
По мере приближения к Парижу его волнение всё усиливалось. Он не думал уже о родном Таверни. Но Париж?.. Что-то он там найдёт? Как его встретят в доме тёти? Как ему удастся передать наказ бабушки? И как он найдёт следы Фирмена?
— Мы и в Париже будем дружить? — с некоторым сомнением спрашивал в двадцатый раз Шарль.
— А кто же нам помешает! Друзей в Париже у меня нет. У дяди одни только дочери. А что толку от девчонок!
— Я тебе всё покажу, — убеждённо заверял Шарль. — И если тебе не понравится в книжном деле, поговорю с господином Бажоном. Может, и ты подашься в ювелиры.
— Н-не, — чистосердечно ответил Жак. — С книгой мне легче.
— Так-то оно так, но знаешь, сколько ювелиры зарабатывают!
— Вот, говорят, соберутся Генеральные штаты и поубавят всем доходы, а бедным прибавят. Ювелиры-то и останутся со своими драгоценностями. Кто их тогда покупать будет?..
— Это уж нет, — с глубоким убеждением произнёс Шарль, — пока есть придворные дамы, будут покупать и драгоценности.
Жак не нашёлся что ответить.
— Ты, главное, не спеши выходить без меня. Подожди, пока все пассажиры выйдут. А не то зазеваешься, забудешь адрес и до лавки дядюшки не доберёшься…
— Я без тебя ни шагу! — заверил Жак. Издали Париж казался ему страшным, чужим. Мудрено ли в нём заблудиться! Вдвоём легче!
Шарль рассказал новому другу, что снимает каморку на улице, которая расположена совсем неподалёку от квартала, где находится лавка дядюшки Жюльена.
— Смотри не спеши выходить из дилижанса! — снова и снова повторял Шарль. — А уж коли тебя оттеснят от меня, никуда не уходи и жди там, где остановится дилижанс!
Глава шестая
Вот это Париж?!