Жалитвослов
Шрифт:
Мурин перевел взгляд на Ларису, и ему бросилось в глаза, что ее словно бы вмиг одолела жара: бледная, она едва держалась на ногах. Неосознанно он двинулся в ее сторону сквозь толпу служителей, и этим будто потревожил воцарившуюся тишину: Яррет встряхнулся, посмотрел вниз, на свои ботинки, и сразу же, будто увидев что-то такое, начал прощаться. Он поблагодарил оробевших служителей, пожав всем им руки и тут же их этим покорив. Давлату он сказал, что осмотр объекта и встреча с обслуживающим персоналом были весьма «полезны» для дальнейшего рассмотрения проекта и что сам объект произвел на него чрезвычайно положительное впечатление. Напоследок он улыбнулся всем и зашагал к выходу — предстояло еще осматривать производство. К тому же задул ветер, погнал пыль. Откуда-то принесло прыгающее перекати-поле и с силой ударило его в решетчатую
С кладбища ехали на небольшом красном, похожем на буханку микроавтобусе. Яррет и Давлат разместились на переднем сиденье и стали о чем-то увлеченно говорить, забыв про Мурина. Мурин же, сев через кресло от них, обмяк. Он вдруг устал. Они совсем не попрощались с Ларисой, она уклонилась от него, села в другую машину и уехала обратно на комбинат. Когда-то он увидит ее снова, когда-то расскажет свой сон? Когда избавится от него, проклятого, гнетущего, обрубит его явью, обрежет, отнимет, отхватит все нити, когда раскроется, разожмется, расскажет, когда расскажет?.. Что держит его, отчего он прицеплен, кто закинул на меня этот крючок, кому нужна здесь моя душа, трепетная, нежная, кто смотает меня, кроме нее, только она выслушает, прохладная, остудит мои сны, завяжет узелок, остановит, она остановит нить, свяжет концы, коснется вязальным крючком, прохладным, как скальпель, вскроет давнее, освободит от заноз, выгонит лишнее, выгонит, она выгонит безоар, засевший в нутре, не кричи, милый, ты кричишь во сне, пустыня, какая же пустыня вокруг!..
…Консультант спрашивал — про состав добавок, размер производственных помещений, его заинтересованные вопросы и предупредительные ответы Давлата вскоре превратились в однообразное бубуканье. От долгого стояния на солнце машина нагрелась внутри, как печь, на плохой дороге ее трясло и мотало, Мурин все время ударялся плечом, по радио кто-то пел что-то заунывное. Он задремывал и тут же просыпался, уверенный, что проспал целый час. Давлат и Яррет продолжали разговаривать. Временами Яррет встряхивал головой, будто отгоняя дрему. По салону, тоскливо жужжа, кружила случайно залетевшая в окно муха.
Собственно, было ясно, куда они едут. Только один Яррет был все еще убежден, что едут они обратно, чтобы осматривать комбинат. Ехали же обедать, и снова странно и тревожно засосало у Мурина под ложечкой, как сегодня утром. В это время автобус, накренившись, съехал с дороги и покатил куда-то в степь, поднимая за собой тучи желтой пыли. Консультант на переднем сиденье завертел головой, заспрашивал, но тут подъехали к берегу одного из тех степных озерец, которые так хорошо видны были с борта самолета. Здесь, на берегу, располагалась небольшая зона отдыха, куда Давлат имел обыкновение привозить дорогих гостей всяческого ранга. В довольно поместительной беседке неподалеку уже был накрыт стол, вокруг которого сидело несколько представителей областной администрации, несколько чинов из заводского начальства, некоторое количество председателей колхозов и директоров местных СП, а также трое иранских поставщиков. Они пили чай и тихо переговаривались, дожидаясь приезда директора. У беседки росло несколько раскидистых деревьев, так что жары почти не ощущалось. Сказывалась также близость воды. Озерцо лежало все в камыше, дрожащее марево сгустилось над его гладью. Из камышовых зарослей доносилось утиное кряканье. Временами по воде шли круги: плескала крупная рыба. Стояли смешанные запахи ила, дыма, стоялой воды и готовящейся на огне пищи: за беседкой в громадном котле полным ходом шло приготовление праздничного ужина.
Появление консультанта было воспринято с воодушевлением. Яррета сразу же посадили на почетное место, чайники были убраны, и на их месте появились бутылки. Еда еще не была готова, и стали покуда пить. Первый тост, произнесенный самим директором, предназначался, натурально, консультанту. Второй тост произнес сам Яррет, который расчувствовался. Перерыв между этими тостами был, сообразно излюбленному застольному изречению, очень небольшой, и Мурин начал с тоской оглядываться на дымящийся котел. К счастью, в это время председатель сельского кооператива, большой друг Давлата, стал произносить следующий
Жара замедлила все вокруг. Не было ни ветерка. Огонь в очаге сделался почти прозрачным, став единым целым с недвижным жарким воздухом, — лишь тихонько потрескивали, обугливаясь, дрова да неспешный дымок поднимался к вылинявшему небу. Мурин смотрел, как мясники неподалеку разделывают баранью тушу, подвесив ее к дереву. В ведре, увенчанные отрезанной бараньей головой, лежали белые внутренности. Баранья голова с отрешенным спокойствием взирала на котлы, не обращая внимания на вьющихся вокруг больших мясных мух.
Через некоторое время, когда еда была готова, Мурин вернулся в беседку. Увиденное здесь до странности напомнило ему старинную восточную миниатюру. Точно падишах, возвышался Яррет на своем почетном месте, на куче полосатых одеял, и с благосклонностью принимал то пиалу водки, угодливо подносимую ему каким-нибудь председателем колхоза, то жирную баранью кость. Только что отдувающиеся повара вынесли за беседку целый ящик с порожними водочными бутылками. Мурина встретили гамом, усадили и тут же налили водки в большой стакан. Это была штрафная. Мурину стало очень тоскливо, но он решил, что клин клином, и заглушил стакан, заглушив тоску. Потом он начал было есть, но ему налили по второй. Он вспомнил про тоску, про желудок, и выпил. Он думал, что от водки ему станет плохо, но плохо ему стало, когда он взглянул на Яррета. Тот, разом огрузневший, красный, в расписном ярком халате и расшитой золотом тюбетейке, лежал на боку, только что не засыпая. У Мурина пошла кругом голова, и ему налили по третьей. Он выпил, и тут ему стало очень весело. Тревожное настроение рассеялось, тоска сгинула. Сильно захотелось есть, и он стал есть. Было очень вкусно, он с неожиданным аппетитом ел плов, ел конскую колбасу, подали шашлык из нежнейшей печенки вперемешку с кусочками свежего курдючного сала, вкусный поразительно, его он тоже ел, ел много. Пили уже не стаканами, а небольшими пиалами, так-то оно выпить можно больше, малая чарка, она сладка. Да нам еще вопросы решать, вон солнце как высоко. Заиграла громкая музыка, слушали с удовольствием, Мурин даже хлопал в такт, — вот спасибо, вот удружили. А это для веселья, чтобы, значит, сердце веселилось, нам хоть и вопросы решать, да про сердце забывать не годится. Про него забудешь, — я вчера вон на совещании у премьера был, так он меня там так распек, что весь день потом валидолом отпаивали. А все этот проект. И куда это банк смотрит.
И все взгляды устремились на Мурина. А Мурин того будто не замечал, ему было весело, он хлопал в такт музыке, один. Он был уверен, Яррет похлопал бы с ним, но спит Яррет, не может хлопать. Музыка замолкла, осталось молчание. Мурин ждал вместе со всеми. Ему положили кусок мяса на тарелку. Он молчал. Ему положили еще, точно его тарелка была чашей весов его молчания, и чем больше ему положишь жирных кусков, тем быстрее он заговорит. Он заговорил. Он сказал, что нужно выпить. Все похватали свои пиалы, торопливо выпили, скосив на него глаза. На консультанта никто не смотрел, со спящими тут не считались, их снимали со счетов. Мурин заговорил снова. Он произнес, будто шутя:
— Если вы хотите знать мнение банка, то я могу с полным правом заявить, что мы сомневаемся в целесообразности финансирования проекта вообще. Комбинат ваш, Давлат, находится в очень тяжелом финансовом положении, вы просто рассчитываете, получив кредит, поправить свои дела. Так ведь?
Сказав это, Мурин обнаружил, что тарелка его, стоящая перед ним, пуста. Пиала исчезла. Вокруг себя он увидел недовольные лица, почувствовал злые взгляды. Маски с присутствующих спали так резко, что он даже не успел к этому подготовиться.
Слушай, дорогой, сказали ему, ты кем себя вообразил? Мы с кредитом уже все решили, на всех уровнях, — а ты вдруг вмешиваешься. Сиди, помалкивай, хорошо?
— Консультант еще не одобрил ваш проект, — возразил им Мурин.
Слушай, сказали ему, какой консультант? Вот этот вот? Ты хоть знаешь, какие люди в этом проекте заинтересованы? Ты уж сиди, помалкивай, ладно? От тебя только подпись нужна. А консультанта твоего мы как-нибудь уломаем.
— Налаживать производство безоаров в… — начал было Мурин.