Жар ночи
Шрифт:
У него поднялись брови.
— Да?
— О да. Я абсолютно уверена, мне еще никогда не случалось сделать так, чтобы у мужчины затвердела грудь. — Ее лицо озарилось солнечной улыбкой. — Мне это нравится.
— А как насчет другой части тела?
Стейси рассмеялась.
— Ты сам прекрасно знаешь, насколько мне нравится другая часть. — Голос ее провокационно понизился. — Но если мы поторопимся и уберемся из душа, то я покажу тебе, насколько именно.
На миг растерявшись из-за того, что в потоке обрушившихся на него эмоций чего-то — то ли восторга, то ли надежды — явно недоставало, он скрыл это чувство за дразнящим вопросом:
— Но ведь ты не просто хочешь воспользоваться моим телом, верно?
— Именно этого я и хочу, — заявила она, взяв его яйца в руки. — Но когда ты уедешь и мне придется с отчаянием ждать звонков, я буду думать не только о твоих мечах.
Стейси настояла на том, чтобы Коннор вышел из душа первым, потому что ей хотелось полюбоваться его наготой сзади. К счастью для нее, там вполне было чем полюбоваться. Ноги у него были просто великолепны: мускулистые, стройные, сильные. Зад, упругий и крепкий, волнующе поигрывал при каждом шаге волнующими ямочками на обеих ягодицах.
Ням-ням!
А еще там, между ног, то и дело мелькали его тяжелые яйца. Голые. Восхитительные. Возможно, если бы не эрекция, ей была бы видна и головка его члена, но член торчал, задираясь вверх. В готовности. Для нее.
Как ей вообще выпала такая удача? Она не могла отделаться от мысли, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Должно быть, с ним что-то не так, иначе быть не может. Ну никак Стейси Дэниелс не пара такому классному мужчине, у нее с ними всегда что-то шло наперекосяк. В каждом из них непременно обнаруживалось что-то, препятствовавшее нормальным отношениям. Взять того же Томми, который хотел вечно оставаться восемнадцатилетним. Или Тома Стейна, вбившего себе в башку, что жить надо непременно в пустыне, используя ради сохранения окружающей среды исключительно солнечную энергию и дождевую воду. Стейси пребывала в уверенности насчет того, что это некий генетический закон: комбинация генов, придающая мужчине внешнюю крутизну, непременно сопряжена и с каким-то внутренним дефектом, преимущественно в области мозговых клеток.
Она вздохнула. Коннор был не просто крутым, а ультракрутым. Он выглядел лучше всех, кого ей вообще когда-либо доводилось видеть. Даже сзади, а что уж говорить о виде спереди. Но в чем, спрашивается, заключаются его недостатки? В неспособности разглагольствовать о высоких чувствах? Черт, да ведь она сама не любительница цветастой болтовни. Честность трогает ее куда больше, чем красивые фразы.
Подойдя к ее кровати, Коннор повернулся к ней, подхватил крепкими загорелыми руками и легко поднял.
Ей нравилось чувствовать себя маленькой. Чувствовать себя под покровительством и защитой.
— Это было классно, — прогудел он.
— Хм?
Стоило ей ощутить прикосновение его мускулистого тела, как глаза ее закрылись. Волоски, покрывавшие его грудь, слегка щекотали ее соски, а запах его кожи, с которым не справилось ее ароматное мыло, творил что-то немыслимое с ее сердцебиением.
— Чувствовать, что ты на меня смотришь.
— Ты великолепен, — выдохнула она, разлепив веки ровно настолько, чтобы его видеть.
— До сегодняшнего дня я считал, что моя внешность как раз подходит для того, чтобы перепихнуться.
Стейси рассмеялась, оценив его грубоватую прямоту:
— Не сомневаюсь, так оно и было.
Его губы прижались к ее виску.
— А теперь я рад тому, что моя внешность нравится тебе.
— О да! — Она слегка куснула его за подбородок. — Еще как нравится.
Резко повернувшись, Коннор бросил ее на покрывало. Упав, она вскрикнула, но в следующий миг он принялся вылизывать ее, начав с пальцев ног и поднимаясь выше, по лодыжкам и икрам. Когда его язык оказался в подколенной впадине, ей сделалось щекотно и она хихикнула.
— До чего ж меня заводят эти твои смешки, — прорычал он, прервавшись, чтобы посмотреть на нее.
— Да тебя все подряд заводит, — заметила Стейси, закатив глаза. — Ты просто секс-машина.
— Правда? — Он раздвинул ей ноги, открыв взгляду промежность. — А ведь я отчетливо помню, что собирался вызвать такси, но тут ты атаковала меня, требуя секса.
— Да ты сам у меня это выклянчил!
Она подавила смешок, когда он с деланым удивлением выгнул бровь. Саму ее искренне удивляло, что она вообще способна о чем-то с ним говорить, в то время как он с волчьим блеском в глазах нависает над ее промежностью. Никогда раньше ей не случалось дурачиться во время секса. И это ей тоже нравилось.
— Интересно, это ведь ты сказала: «Сейчас ты никуда не уедешь». И где тут я чего-то там клянчил?
— Клянчил ты раньше.
— Да в жизни моей такого не было, чтобы я выклянчивал у женщины секс, — фыркнул Коннор.
— Но ведь не возражал, когда я тебе предложила, — заявила она, игриво показав ему язык.
Его голубые глаза потемнели и полыхнули жаром.
— Не возражал? — усмехнулся он. — Да я ведь парень, милая. Я не из тех, кто может сказать «нет», когда его дразнят такой чудесной щелкой.
Ее рот приоткрылся в сдавленном смешке.
— И вовсе даже не дразнила я тебя своей щелкой.
— Хм… Да. — Он подмигнул. В сочетании с чарующей мальчишеской улыбкой это было нечто, способное сокрушить самообладание любой женщины. — Дразнила. Нимфоманка. Господи, да ты даже прерваться не можешь. Секс прошлой ночью! Сегодня снова секс. Секс прямо сейчас… — Он драматично вздохнул.
— Ох, ну конечно, того и гляди до смерти тебя затрахаю, — сказала она, скрестив руки на груди. — Давай лучше пирога поедим.
Коннор в притворной обиде выпятил нижнюю губу:
— Вообще-то, я собирался съесть кое-что другое.
Исходя из его позы, она мигом сообразила, о чем речь.
— Нет уж. Хорошего понемножку. Как ни удивительно, но эта нимфоманка больше не расположена к сексу.
Что, конечно же, являлось полнейшим, неприкрытым враньем. Она была скользкой и набухшей. А когда он, бросив скептический взгляд на ее промежность, ухмыльнулся, стало очевидно, что и для него это никакой не секрет.
— Я могу привести тебя в нужное настроение, — проурчал он.