Жар-птица. Свирель славянина

Бальмонт Константин Дмитриевич

«Поеду я туда Убью свою невесту». Подумал Сделал так Уж далеко гора. Увидел он избу, когда приехал к месту Там девка в гноище, все тело — как кора Он яхонт положил на стол Взял меч свой вострый. В грудь белую ее мечом тем вострым бьет. И быстро едет прочь. Весь мир — как праздник пестрый. Прочь, струпья страшные. К иному путь ведет. Проснулась спавшая Разбита злая чара. Ниспала в гноище еловая кора. И смотрит

девушка Пред ней, светлей пожара, Алеет яхонта цветистая игра. Принес тот камень ей богатства неисчетны, И множество у ней червленых кораблей. Кузнец меж тем кует Пути бесповоротны. Чарует красота. И слух идет о ней. Пришел и Светогор красавицу увидеть. И полюбил ее. Стал сватать за себя. Женились Кто б сказал, что можно ненавидеть — И через ненависть блаженным стать, любя. Как спать они легли, он видит рубчик белый. Он спрашивал, узнал, откуда тот рубец. О, Светогор, когда б не тот порыв твой смелый, Кто знает, был ли бы так счастлив твой конец!

ВОЛЬГА

Закатилось красно Солнце, за морями спать легло, Закатилося, а в мире было вольно и светло. Рассадились часты звезды в светлом Небе, как цветы, Не пустили Ночь на Землю, не дозволя темноты. Звезды, звезды за звездами, и лучист у каждой лик. Уж и кто это на Небе возрастил такой цветник? Златоцветность, звездоцветность, что ни хочешь — все проси. В эту ночь Вольга родился на святой Руси. Тихо рос Вольга пресветлый до пяти годков. Дома больше быть не хочет, манит ширь лугов. Вот пошел, и Мать-Земля восколебалася, Со китов своих как будто содвигалася, Разбежалися все звери во лесах, Разлеталися все птицы в небесах, Все серебряные рыбы разметалися, В синем Море трепетали и плескалися А Вольга себе идет все да идет, В чужедальную сторонку путь ведет. Хочет хитростям он всяким обучаться, Хочет в разных языках укрепляться. На семь лет Вольга задался посмотреть широкий свет, А завлекся — на чужбине прожил все двенадцать лет. Обучался, обучился Что красиво? Жить в борьбе. Он харобрую дружину собирал себе. Тридцать сильных собирал он без единого, а сам Стал тридцатым, был и первым, и пустились по лесам. «Ой дружина, вы послушайте, что скажет атаман. Вейте петли вы шелковые, нам зверь в забаву дан, Становите вы веревочки в лесу среди ветвей, И ловите вы куниц, лисиц, и черных соболей» Как указано, так сделано, веревочки стоят, Только звери чуть завидят их, чуть тронут — и назад. По три дня и по три ночи ждали сильные зверей, Ничего не изловили, жди не жди среди ветвей. Тут Вольга оборотился, и косматым стал он львом, Соболей, куниц, лисиц он заворачивал кругом, Зайцев белых поскакучих, горностаев нагонял, В петли шелковы окружал их, гул в лесу и рев стоял. И опять Вольга промолвил «Что теперь скажу я вам: — Вы силки постановите в темном лесе по верхам. Лебедей, гусей ловите, заманите сверху ниц, Ясных соколов словите, да и малых пташек-птиц». Как он молвил, так и было, слово слушали его, За три дня и за три ночи не словили ничего. Тут Вольга оборотился, и в ветрах, в реке их струй, Он в подоблачьи помчался, птица вольная Науй. Заворачивал гусей он, лебедей, и соколов, Малых пташиц, всех запутал по верхам среди силков. И опять Вольга промолвил, возжелав иной игры: — «Дроворубные возьмите-ка теперь вы топоры, Вы суденышко дубовое постройте поскорей, Вы шелковые путевья навяжите похитрей, Выезжайте в сине Море, наловите рыбы мне, Много щук, белуг, и всяких, много рыбы в глубине». Как он молвил, так и было, застучал о дуб топор, И в путевьях во шелковых возникал мудрен узор. Выезжали в сине Море, много рыб во тьме его, За три дня и за три ночи не словили ничего. Тут Вольга оборотился, щукой стал, зубастый рот, Быстрым ходом их обходит, в верный угол их ведет. Заворачивал белугу, дорогого осетра, Рыб-плотиц, и рыбу-семгу. Будет, ладно, вверх пора. Тут-то в Киеве веселом пировал светло Вольга, Пировала с ним дружина, говорили про врага. Говорил Вольга пресветлый. «Широки у нас поля. Хлеб растет. Да замышляет против нас Турец-земля. Как бы нам про то проведать, что задумал-загадал Наш лихой давнишний ворог, этот царь Турец — Сантал?