Жара в Аномо
Шрифт:
— Вы правы, — сказал Вуд, — нет ничего лучше спокойного сна. — Он рассмеялся. — А в наказание вышвырните меня вон за тем поворотом.
Дама нажала стоп-кнопку, и, повинуясь сигналу, беззвучный и бесстрастный, как робот, шофер затормозил, вильнув к бровке.
Вуд выскользнул из машины на тротуар. Рядом с ним тотчас, словно по мановению волшебной палочки, возник невесть откуда свалившийся Хриплый.
Щедро улыбнувшись им обоим, дама укатила.
— Скалит зубы… — обронил Вуд, провожая машину взглядом. — Сто против одного, эта кляча спит по ночам, как ангел. — И, обернувшись к Хриплому: — Пошел бы с ней в церковь?
Хриплый загоготал.
12
Не застав Светлану дома после работы, Виктор Иванович отправился к ней в больницу.
День клонился к вечеру. Час "пик". Люди осаждали общественный транспорт, преимущественно маленькие и бокастые, как бочонки, городские автобусики, с такой прытью, будто и не было за плечами нелегких трудов на фабриках или в конторах.
Все стремились к домашнему очагу с одержимостью исцеленных паломников. Город заполонил сонм громких звуков: перекликающиеся клаксоны, возбужденная речь, смех, колесный перестук на булыжных мостовых, рев мулов и перезвон велосипедов.
Очертания городского разностилья строений наводили на мысль об удивительной схожести всех более или менее крупных городов Африки, какие Луковскому довелось повидать. Словно многочисленные близнецы, разбросаны эти города по всему континенту. Но судьбы, жизнь их обитателей еще очень разнятся.
Совсем недавно построенная больница, в стенах которой запах строительных материалов еще не был вытеснен запахом лекарств, — дар Советского правительства. Из уважения и благодарности за столь дружественный акт на фасаде лечебного корпуса рядом с флагом молодой республики местными властями было вывешено и алое полотнище.
На обрамлявших зеленую лужайку скамьях тесно сидели выздоравливающие, они кутались, несмотря на жару, в новехонькие байковые халаты с инвентарными штампами на самых видных местах с такой гордостью, словно это были не халаты, а генеральские шинели при орденах.
А в широких, настежь распахнутых окнах виднелись ходячие больные, надо полагать, прилипающие к подоконникам с утра до вечера. Они напоминали небрежно расставленные на полках бюсты.
И те и другие с интересом рассматривали пришельца.
Луковский собрался было попросить кого-нибудь из глазевших на него позвать доктора Светлану, но в этот момент она сама выбежала на крыльцо.
— Что случилось, Виктор?
— Просто решил зайти.
— Что случилось, я спрашиваю?
— Неужели человек просто так не может заглянуть к невесте после работы? Могу я соскучиться за день или нет?
— Ты не шутишь?
— Про невесту? Кажется, нет.
— Довольно дурачиться, что случилось?
— Есть неплохие новости, — сказал он уже серьезно.
— Ожидается дождь? Вызывают в Москву? Или прибыли мои медикаменты?
— Обнадеживающие новости для Корина. Для экспедиции. Время спасено, наш запрос отпадает. Нашелся дублер Борису. На месте. Великолепные аттестации.
— Поздравляю. Как же ты ухитрился?
— Это не я. Партнеры. Слушай, ты решила навеки поселиться в своей лекарне? Идем домой, пора бы и отдохнуть.
— У меня еще обход. Потом вечерняя консультация. Сегодня освобожусь поздно, не раньше одиннадцати.
— Ну, тогда давай хоть пройдемся где-нибудь в сторонке, а то здесь как на сцене.
— Не могу.
— Пять минут, господи!
Она кивнула, взяла его под руку, и они направились к ближайшему скверу.
— Партнеры сотворили чудо, — говорил Луковский, — молодцы, честное слово. Главное — время. Ох, этот твой любимчик Корин. Но и своей вины я не отрицаю. Тут и моя вина.
— Насколько я в курсе ваших дел, решающее слово принадлежало хозяевам, заказчику, как вы говорите.
— Иван кивает на Петра… Ладно, забудем первую скважину. — Луковский встряхнулся. — Сегодня на повестке день завтрашний. Ты поедешь со мной? Сможешь вырваться со мной к ребятам?
— Если очень попросите, дорогой товарищ.
Луковский просиял.
— До чего они любят мою Светланку, прямо трепещу от лютой р-р-ревности!
— А я трепещу от возмущения, поскольку вовсе не твоя. Пока еще ничья. Никто не делал мне предложения, никому я не давала согласия. И вообще мне мама не велела замуж до сорока.
Луковский рассмеялся.
Светлана вдруг омрачилась какой-то внезапной мыслью. Виктор Иванович тоже почувствовал себя неловко, будто совершил нечто непристойное.
— Да, — сказала она, — расшалились мы от весточки про дублера.
Сухая, утоптанная, усеянная мелкими обломками веток земля тихо похрустывала под их медленными шагами.
Птицы свистели и верещали над сквером, заглушая устоявшийся шум города. В просветах между деревьями зияла густеющая синева неба.
— Красиво, как дома, — сказал Луковский.
— Я просила двухтомник Тихонова, ты не забыл?
— Лежит на столе в библиотеке.
— Спасибо.
— Завидую тебе, великий доктор, находишь возможность благоговеть наедине с поэзией.
— На такие стихи грех не выкроить время.
— А на разговор со мной и пяти минут не выделишь без оглядки.
— Глупый… сам-то помешан на своих стропилах да арматурах, слышать уже не могу. Да еще в земле с головой. Месяц в кино не выберемся, как будто уже женатики.
— Какое кино… только и на уме, что проклятое то утро…
— Да.
— Я хотел, чтобы все-таки вызвали бурильщика из Союза, но они настояли на своем. В принципе, это понятно. Очень они довольны, что могут предложить человека со своей стороны.